Боб Грин отправился в Аризону вместе с Джорданом и обратил внимание на прохладную атмосферу, царившую на играх: стадион был открыт всем ветрам, а трибуны по большей части были пусты. Позже той осенью Делорис Джордан позвонила сыну и услышала в его голосе нечто такое, что подсказало ей: нужно поскорее проведать Майкла. Спустя несколько дней Джордж Колер заехал за ней в аэропорт и повез на стадион. В сравнении с Бирмингемом в Аризоне на бейсбол ходило относительно мало людей, но Грин все равно увидел в тот вечер Джордана, вышедшего на поле и принявшегося высматривать мать на трибунах. Увидев ее, он широко улыбнулся, а глаза его засветились, что было редким событием для него в те месяцы, полные горя и печали.
Позже той осенью он возвратился в Чикаго, чтобы участвовать в церемонии «A Salute to Michael», проходившей на новенькой арене «Буллз». В ходе мероприятия клуб собирался торжественно изъять из обращения его 23-й номер и вдобавок представить публике бронзовую статую Его Воздушества под названием The Spirit – она была установлена рядом со зданием новой арены. Статуя стала тяжелым бременем для Джордана. Он видел ее макет и каким-то образом дал свое согласие на ее установку, но взлетевший до небес публичный имидж и так уже превратил его жизнь в сущий кошмар. Грину он признавался: я живой человек, а не статуя. И ее присутствие рядом с «Юнайтед-центром» замуровывало его еще глубже. Однако сама статуя незамедлительно стала «хитом», начав привлекать бесчисленное количество туристов со всей страны и всего мира.
Чутье Джордана подсказывало ему избегать участия в церемонии всеми способами, и на деле она, транслировавшаяся в эфире национального канала TNT, оказалась еще хуже, чем он мог себе представить. После серии заготовленных заранее скетчей и неловких шуток к публике вышли Райнс-дорф и Краузе, и 21 тыс. болельщиков, все еще злых и неудовлетворенных летними событиями, отчаянно загудела и заухала в их адрес.
«Да ладно вам, хватит, – отчитывал фанатов Джордан. – Оба Джерри – хорошие парни».
Не то чтобы «два Джерри» не слышали недовольного гула в свой адрес раньше. В сущности, на каждом праздновании трех чемпионств «Буллз» в сезонах 1991–1993 гг. Краузе становился объектом безжалостного гула и освистывания для толп чикагских болельщиков. Тренер Чип Шефер, сидевший неподалеку, увидел, что супруга Краузе, Тельма, разрыдалась, услышав гул толпы. Генеральный менеджер уже давно приучил себя к гневу болельщиков, но вид плачущей жены, которую утешал Дин Смит, привел его в ярость.
«Позже Дин подошел к ней и сказал, что Майкл поступил достойно, упомянув мое имя, – вспоминал Краузе. – Тел посмотрела на него и сказала: «Слишком поздно! Бред, он сделал это слишком поздно! Он мог сделать это гораздо раньше». Дин был весьма раздражен… Я очень гордился своей женой. В тот вечер она высказала это еще паре человек. Она сделала выговор Дину Смиту. Отчитала нескольких человек в тот вечер. Она была в бешенстве. После случившегося она сидела со слезами на глазах».
Как и его жена, Краузе был возмущен тем, что Джордан всегда отказывался высказывать что-либо в его защиту. «За эти годы Майкл мог сделать для меня много разного, – говорил Краузе позже, – но он этого не делал».
«Джерри никогда не имел положительного имиджа, – отмечал в то время Фил Джексон, – и это разрушило его публичный образ в глазах публики здесь, в Чикаго. Они видят в нем кого-то вроде мэра. Мэра всегда освистывают на публике. Джерри в их глазах человек такого же рода. Ему приходится выполнять много грязной работы… Он занимался этим до той поры, пока не стал в каком-то смысле отрицательным персонажем».
Тем не менее Краузе терпел и держался. «Все генеральные менеджеры допускают ошибки, – говорил Райнсдорф. – Джерри невероятно предан, но главный показатель его работы в том, что у него есть результат. Он дает результат, потому что очень усердно трудится и обладает нюхом на таланты».
«Бедного Джерри пинали все кому не лень, включая и меня, – говорил в то время многоопытный чикагский спортивный журналист Боб Логан. – Но от жизни он получил все, что хотел. Он управляет франшизой. У него три чемпионских перстня. И все же я не думаю, что в его жизни был хоть один день, когда он целиком и полностью был всем доволен. Всегда есть что-то такое, чего он хочет добиться, или что-то, что не получается как надо и доставляет ему хлопоты».
Незадолго до церемонии чествования Джордана Краузе признал, что ему не терпится построить команду, которая выиграет чемпионство без Джордана в составе. «Мы с Джерри обсуждали это, – говорил Краузе откровенно. – Черт подери, да, мы хотим выигрывать и после Майкла, потому что эта победа была бы доказательством моей состоятельности в том числе, это вопрос личных амбиций. Да, у меня тоже есть эго, знаете ли. Я не думаю, что оно громадных размеров, но оно и не крошечное. Считаю, что я хорош в том, чем занимаюсь, и хочу хоть раз победить так, чтобы все не говорили, что эта победа – заслуга Майкла». К несчастью, он упустил свой шанс в проигранном плей-офф 1994 г.
Даже в тот вечер чествования ушедшего на пенсию Джордана Фил Джексон чувствовал, что желание играть вновь начинает набирать силу в душе Майкла. Некоторые владельцы клубов NBA тайком предлагали Райнсдорфу объединиться с ними и убедить саму лигу предложить Джордану серьезную денежную компенсацию, чтобы заманить его обратно в баскетбол. Позже репортер спросил у Джордана, согласился бы он вернуться в баскетбол на 100-миллионный контракт. «Если бы я играл ради денег, – сказал он раздраженно, – то запросил бы 300 млн». Если бы он играл ради денег, он явно не ушел бы в бейсбол, где его жалованье было более чем скромным, но поддерживалось доходами от спонсорских сделок, которые в тот год составили 30 млн долларов. В августе Major League Baseball была парализована забастовкой игроков, продлившейся весь праздничный сезон вплоть до февраля. Низших лиг она не коснулась, а посему Джордан явился на весенние тренировки на неделю раньше, но лишь для того, чтобы своими глазами увидеть, что драка между игроками и владельцами за деньги завершится очень не скоро. Затем у него случилось недопонимание с менеджментом «Уайт Сокс» касательно парковочных мест и договоренностей насчет его места в раздевалке. Но что отвратило его гораздо сильнее, так это растущее чувство, что его пытаются использовать как приманку для болельщиков на весенних тренировках. У него не было совершенно никакого желания становиться временной заменой кому-то из бастующих игроков или, что еще хуже, скэбом
[40]. Наконец, он решил отложить мечту своего отца в долгий ящик и отправился домой. Он предупредил об этом Райнсдорфа в телефонном разговоре.
«Думаю, что ты напрасно покидаешь бейсбол», – сказал Райнсдорф.
«Нет, – возразил Джордан. – Я все обдумал и решил».
«Чем же ты хочешь заниматься?» – спросил владелец.
«Не знаю», – ответил Джордан.
«В Осенней лиге Аризоны он отбивал с результатом 0,260, – признавался позже Райнсдорф. – Я думал, что он здорово прогрессирует. Но забастовка лишила его возможности сыграть за «Уайт Сокс» в 1995-м».
