Этот кулачный бой был первым и единственным в жизни Керра. «Мы кричали друг на друга, а потом это вышло за всякие рамки, – вспоминал Керр, сын кадрового дипломата. – Он все рассказывал нам, как они вышибают нас. Я и так знал, что они хотят выкинуть нас. Ему необязательно было говорить мне об этом. С чего он решил, что это не разозлило бы меня? Это естественная реакция. Другие парни тоже были в бешенстве. Просто так получилось, что в тот момент он опекал меня».
Джексон тут же расценил этот инцидент как серьезную угрозу для позитивной атмосферы в команде. «Майкл в гневе покинул тренировку, – сказал Керр, – а Фил спустился из своего кабинета и подошел ко мне поговорить. Он сказал: «Вы с Майклом должны уладить конфликт. Ты должен поговорить с ним и разрешить все разногласия». Я приехал домой и обнаружил на своем автоответчике сообщение от Майкла, он извинялся. Это было странно, но начиная со следующего дня у нас установились отличные отношения. Знаете, в течение нескольких следующих дней было довольно странное чувство из-за случившегося, но далее стало очевидно, что с того момента он принял меня как партнера».
После этого инцидента Джордан полностью взял команду под свой контроль. Если раньше инструментами его давления на коллектив были гнев и психологическое давление, даже запугивание, то теперь он добавил к этому угрозу физического насилия. Он создал такую атмосферу, которая позволила ему на протяжении трех следующих сезонов вести «Буллз» на такой скорости, на какой он хотел. В своих усилиях он не был одинок. Он сформировал партнерство с Джексоном, второй доминирующей личностью команды, и вместе с ним создал чрезвычайно дисциплинированный коллектив.
Вот почему Джексон называл Джордана альфа-самцом. Джексон искал возможность укротить жестокость Джордана и направить ее в другое русло с помощью дзен-практик, медитаций, тренировки осознанности и других методов. «На личном уровне он немногое выражал в процессе общения, – говорил Керр о подходе Джордана. – Но многое выражал на баскетбольном уровне. Я к тому, что у него было свое мнение. На видеоразборах он все время что-нибудь говорил, а иногда Фил просил его говорить с нами, чтобы таким образом распространять на нас его влияние через игру, но не на личном уровне».
Столь беспрецедентный подход наиболее ярко проявился в ходе первых тренировочных сборов после возвращения Джордана, но подобная динамика сохранялась на протяжении следующих трех очень успешных и очень турбулентных лет, как говорил Керр. «Он знает, что производит пугающее впечатление на людей, – сказал той осенью Джексон. – Мне приходилось подтягивать его в предыдущий год, когда он только вернулся. Ему было комфортно играть с Уиллом Пердью… с Лонгли он был очень суров. Порой он мог бросать ему такие передачи, какие не поймал бы, думаю, ни один игрок в мире, а потом смотреть на него этим своим свирепым взглядом. А я пытался донести до него, что Люк – совсем не Уилл Пердью, ничего плохого в том, чтобы проверять его характер на прочность нет, но я хотел, чтобы он играл с ним вместе, потому что у Люка большое тело, он не боится соперников, он умеет бросать, а если мы хотим одолеть «Орландо», то нам нужен в составе кто-то, кто сможет быть ровней Шакилу О’Нилу».
Джексон, всегда прилагавший усилия к тому, чтобы поддерживать в команде четкую иерархию, теперь имел проводника своих идей в лице Джордана, поддерживавшего порядок в команде силовыми методами. Помогал им и Текс Уинтер, который тоже умел жестко пройтись по игрокам, если они вдруг начинали работать с меньшим рвением.
Дзен
Джексон привел в команду Джорджа Мамфорда, психолога и эксперта по осознанности, который учил игроков медитации и упражнениям на совместимость. Мамфорд также консультировал отдельных игроков, чтобы помочь им понять командную динамику, частью которой были и задиристое поведение Джордана, и влияние Джексона, стремившегося добиваться от всех единения. Что было удивительно наблюдать, так это принятие Джорданом более мягких методов Джексона в работе с командой. Керр отмечал: «В этом был ключ к успеху. Если бы Майкл не доверял Филу, ни у кого из нас ничего не получилось бы. Но Майкл питал такое большое уважение к Филу, что принимал его методы».
Часто несовместимым казалось то, что Джексон тратил 30 драгоценных минут тренировки на то, чтобы усадить своих игроков на пол и заставить их медитировать в темноте, а после спускал с цепи Джордана, наполнявшего своими яростью и напором каждое командное упражнение, следовавшее за погружением в медитацию. Как говорил Керр, Джексон утверждал, что треугольное нападение он ставил команде ради блага не Джордана, а всех остальных игроков. С медитацией было так же, но ровно наоборот. Тренер проводил медитации не столько для других игроков, сколько для Майкла: он надеялся, что эти занятия помешают Джордану пережевывать и проглатывать одного перспективного партнера за другим.
За короткое время Мамфорду удалось установить с Джорданом доверительные отношения, и Майкл признался психологу, что если бы их пути пересеклись на более раннем этапе его карьеры, то он вполне мог избежать жизни «заключенного», запертого в номере отеля.
Пиппен тоже помогал поддерживать командную иерархию. Порой и у него случались вспышки гнева, но он был понимающим и сострадательным лидером. Он был выпускником школы оплеух Майкла Джордана и к осени 1995-го уже стал его партнером в основе команды. Керр делился своими наблюдениями: «К тому времени как я пришел в команду, у них уже были отличные отношения. Знаете, у них проходили эти «заседания» «клуба «Завтрак»: Харпер и Пиппен приходили к Майклу домой по утрам, и они вместе тягали веса. Они занимались с отягощениями, а потом вместе шли на тренировку. Эта троица очень тесно общалась. И для Скотти это была идеальная роль, как мы все знаем, он не любит быть ведущим, а так у него была возможность по-своему доминировать в коллективе».
Джордан по-прежнему оставался альфа-самцом, но его партнерство с Пиппеном создало боевую единицу из двух человек, которые вместе представляли собой гораздо более мощную силу, чем по отдельности. «Они были идеальной парой во всех смыслах, – объяснял Керр. – Они были очень разноплановыми в отношении игры в защите, могли запросто переключаться между своими ролями, меняться местами и чинить большие разрушения для соперника. А в нападении Скотти предпочитал больше пасовать, а Майкл – забивать. После завоевания одного из последних званий нашего чемпионства, кажется, Майкл просто взял его за руку и объявил болельщикам, что весь успех был бы невозможен без Скотти. Так что в конечном счете у них были великолепные отношения».
В такую атмосферу и ввели Денниса Родмана, ему предстояло освоиться в самой непривычной для «Чикаго» командной обстановке.
Все, кто следил той осенью за командой, горели желанием узнать, как он впишется в новую иерархию и совершенно новую для себя командную идентичность. «Они вообще очень редко разговаривали, – говорил Керр о Родмане и Джордане. – Просто в их отношениях подспудно ощущалось взаимное уважение. Было очень легко увидеть его проявления: Майкл никогда не задирал Денниса. Никогда. А Деннис был в подчинении у Майкла в эмоциональном плане, но не в физическом. Он никогда не делал в игре против Майкла чего-то такого, чего не делал с остальными партнерами, у него было это понимание: Майкл – «величайший», а я ниже его на порядок, так что не буду лезть на рожон, ну и наоборот. Интересно было наблюдать такое».
