«Первый год вышел тяжелым, – вспоминал Джонни Бах. – Второй еще тяжелее. Ему было гораздо труднее поддерживать тот же ритм и играть такое же количество минут. А некоторые команды по-прежнему играли, стремясь остановить Майкла. Баскетбол – игра физическая. Думаю, что он и так сделал куда больше, чем кто-либо другой. Из-за того, что в прошлом он был так хорош, его 22 очка в среднем за игру уже не удовлетворяли ни его самого, ни публику».
По ходу межсезонья «Уизардс» обменяла Рипа Хэмилтона в «Детройт» на Джерри Стэкхауза, и осенью 2002-го Джордан снова был готов соревноваться. «Тот последний сезон, он… вау! Он был так плох, как только можно было представить, – вспоминал Дэвид Олдридж. – И думаю, что он укрепил некоторых людей во мнении, что Джордан – ужасный руководитель. Ведь это он набирал состав».
План на второй год предполагал, что Джордан будет играть ограниченное количество минут, выступая в роли шестого игрока команды. «По ходу предсезонки он все повторял одно и то же, – вспоминал Олдридж. – Он будет шестым игроком. Он отдаст Стэкхаузу роль первой скрипки. А сам будет выходить со скамейки и доводить дело до конца с резервистами. Я тогда подумал: «А вот в этом есть логика!» Более того, я даже проголосовал за него как за шестого игрока года, просто поверив ему на слово. Потому что, рассуждал я, даже сдавший Майкл Джордан, выходя против парней со скамейки, будет набирать 16–17 очков за игру. В этом не просто была логика, это решение казалось отличным выходом. Но все кончилось уже через две недели после начала сезона. Я не знаю, была ли причина в его эго или в том, что он не считал Стэкхауза достаточно сильным игроком. Он просто вернул себя в стартовую пятерку».
Этот шаг породил разговоры о том, что Даг Коллинз опять не может постоять за себя перед Джорданом, владельцем команды, облачившимся в игровую униформу. «Я защищал Дага, – вспоминал Олдридж, – в печати и на ТВ, говоря: «Ты ставишь своего тренера в невозможное положение, самостоятельно решая выпустить себя в стартовом составе». Я так до сих пор и не понял, зачем он это делал, ведь для него было бы так логично выходить со скамейки! В этом действительно был бы толк. Такая тактика сократила бы количество его минут на площадке, облегчила бы нагрузку на колени, ведь играть 24 минуты гораздо проще, чем 37. Думаю, что это сработало бы. Но он просто не мог сесть на скамейку и смотреть, как играют другие».
Конфликт Джордана с недавно обменянным Хэмилтоном вновь вышел на первый план, когда «Уизардс» сошлась с «Детройтом» в следующем сезоне. «Когда он обменял Хэмилтона в «Детройт», Рип был взбешен, – вспоминал Тай Лью. – Мы играли в Детройте, и Рип рвал жилы, чтобы показать себя. Он трепал языком, надеясь задеть Майкла, а тот ему отвечал: «Ничего личного, Рип. Я просто пытаюсь играть». Рип все не унимался, тогда Майкл сказал: «Слушай, Рип, как ты смеешь оскорблять меня, когда на тебе мои кроссовки? У тебя ж на ногах Jordan’ы! Так какой тут может быть трэш-ток вообще?» Мы все посмеялись над этой историей. Это было сугубо деловое решение. Я думаю, Рип ему нравился. Я полагаю, что он просто пытался заполучить более агрессивного снайпера в лице Джерри Стэкхауза, умевшего бросать с игры, выискивать возможности для бросков, стягивать на себя двойную опеку и в целом быть полезнее для команды. Думаю, что он пытался заполучить в команду такого игрока. Ничего личного в этом обмене не было».
Куда более значимым событием для его бывших партнеров и тренеров стала первая его игра против Пиппена, состоявшаяся в начале декабря того года. «Противостояние будет жарким, поверьте мне», – утверждал Текс Уинтер. И хотя каждый из них набрал по 14 очков, упорной борьбы в матче не получилось. «Трэйл Блэйзерс» Пиппена выиграла 98: 79. «Я знаю Пипа, я знаю, что он хотел, чтобы я вышел и хорошо сыграл, – сказал репортерам Джордан. – Поверьте мне, я тоже хотел выйти и хорошо сыграть. Его лошади были готовы, а мои мулы приболели. Сейчас мне придется терпеть насмешки».
Джордан продолжал мучиться с коленями и испытывать трудности с физическими требованиями баскетбола. 15 декабря он вновь набрал лишь два очка за игру. Однако после он вошел в форму и в феврале принял участие в матче Всех Звезд, где удивил многих, появившись в старте. Он набрал 20 очков и сумел затмить Карима Абдул-Джаббара, до того момента бывшего лучшим снайпером в истории матчей Всех Звезд. Но во многих отношениях этот вечер получился мучительным. Он смазал первые семь своих бросков, еще четыре его броска были заблокированы, а вдобавок он промахнулся, заколачивая данк. Под конец игры он попал в цель и вывел команду Востока вперед, но Коби Брайант сравнял счет, а за два овертайма Джордан совершил три промаха, и Восток окончательно пал, проиграв 155: 145.
Сезон превратился в прощальное турне, которое Джордан однажды поклялся никогда не устраивать. Когда «Уизардс» приехала в Лос-Анджелес на последнюю игру против «Лейкерс», Коби преподнес ему прощальный подарок. «Коби просто уничтожил его в первой четверти, набрав где-то очков 40, наверное, за первую половину игры, – вспоминал Дж. А. Аданде. – Эта игра словно стала подлинным концом эпохи и символической передачей эстафетной палочки. Для него это было, наверное, настоящим унижением. Я к тому, что он уже ничего не мог поделать с соперниками».
В предыдущем сезоне, когда Брайант выдал серию матчей на 40 с лишним очков в каждом, Джордан отметил, что у него и Брайанта, кажется, есть кое-что общее: они оба искали возможность дистанцироваться от своих современников. В случае Джордана это проявилось в том, что он построил куда более успешную карьеру, чем невероятно одаренный Клайд Дрекслер. Для Брайанта, впрочем, ориентиром был сам Джордан.
По мере того как «Уизардс» приближалась к концовке сезона, отношения Джордана с несколькими партнерами по команде портились. В «Чикаго» Фил Джексон разрабатывал стратегии – вроде сессий по тренировке осознанности, проводившихся Джорджем Мамфордом, – которые должны были помочь Джордану проще относиться к менее талантливым партнерам по команде. Уделявший массу внимания групповой динамике Джексон весь свой подход строил на том, чтобы раскрыть сильные стороны игрока и при этом замаскировать его слабости. В «Вашингтоне» ничего этого не было: ни Фила Джексона, ни Джорджа Мамфорда, ни треугольного нападения Текса Уинтера и, что немаловажно, там не было Пиппена. У Джордана в распоряжении не было никаких атрибутов прошлого, и казалось, что он очень мало доверяет ключевым игрокам, окружавшим его в команде.
«Если у него когда-то и было доверие, то теперь оно улетучилось, – говорил приятель. – Там ему было очень одиноко».
Дальше – хуже. Примерно за три недели до окончания сезона Джерри Краузе узнал о надвигающейся буре. «Я позвонил Эйбу Поллину, – вспоминал он в 2012-м. – Он сказал мне: «Я вздрючу этого вашего друга. Он думает, что обойдет меня. Вот увидите. Он еще ничего не знает». Эйб и сам был крутым сукиным сыном».
Вскоре после этого разговора баскетбольному журналисту Майку Вайзу из New York Times позвонил источник, сообщивший ему шокирующие новости: Поллин освободит Джордана от обязанностей по окончании сезона. Вайз начал брать интервью у разных людей и вскоре выяснил, что у Джордана почти не было друзей среди игроков и сотрудников команды, за исключением тех менеджеров, которых назначил он сам, и что в шахматной партии с Поллином он явно перестарался.
