Джордан возвратился в Чапел-Хилл глубоко опечаленным и погрузился в раздумья о собственном будущем. Той весной он выиграет все до единой крупные награды студенческого баскетбола, какие только были, соберет все призы Лучшему игроку года.
«Известность и публичное внимание – это весело, должен признать, – сказал тогда Джордан. – Мне было не слишком-то трудно с ним совладать, как, впрочем, и теперь. Хотя полагаю, что в начале оно доставляло мне больше приятных эмоций, потому что теперь люди все активнее и активнее мной интересуются. Как бы то ни было, веселее и приятнее быть на виду».
За три сезона в Северной Каролине он достиг показателя в среднем всего в 17,7 очка за игру. Этот факт запустил волну критики, суть которой выражалась в шутке, приобретшей вирусную популярность в баскетбольном мире в конце 1980-х: «Кто был единственным человеком, сумевшим не дать Майклу Джордану набрать больше 20 очков за игру? Ответ: конечно же Дин Смит!», хотя статистики должным образом отмечали, что Джордан на самом-то деле набирал в среднем по 20 очков за игру, будучи второкурсником в УНК. Тем не менее какая-то доля правды в шутке была. Но Джордан все равно всегда был на стороне тренера Каролины, объясняя это тем, что Смит показал ему, как можно с большой эффективностью применять свои таланты в игре. «Я не знал игры. Тренер научил меня ей, рассказал, когда нужно прибегать к скорости, как использовать свою быстроту, когда делать первый шаг или как применять опеределенные навыки в конкретных ситуациях. Все эти знания я приобрел благодаря ему, так что, когда стал профессионалом, мне лишь оставалось правильно применить эту информацию. Дин Смит дал мне знания, позволявшие набирать по 37 очков за игру, но люди не в состоянии это понять».
«Когда Джордан пришел в Северную Каролину, у него был дух, он был конкурентоспособен и обладал атлетическими талантами, – отмечал Брендан Мэлоун. – Но в Северной Каролине он научился лучше бросать и стал более подготовлен в фундаментальных аспектах игры. Когда он закончил учебу в Северной Каролине, он уже был готов стать звездой NBA».
И действительно, это время пришло. Какое-то время Смит уже знал, что третий курс, скорее всего, станет для Джордана последним годом в Чапел-Хилл, и события той весны подсказали ему, что настало время обсудить с Майклом его будущее. Окончательное решение пойти на драфт NBA 1984 г. должно было быть принято до субботы, 5 мая. 26 апреля Смит и Джордан провели предварительную пресс-конференцию, которая лишь смутила местных репортеров. Джордан сообщил им, что пока еще не знает, что будет делать далее. «Я планирую остаться здесь и с нетерпением жду своего следующего сезона, – сказал он им. – Тренер всегда заботился о своих игроках и желает им самого лучшего».
Также Джордан сказал, что будет слушать доводы своих родителей: «Мои старики знают куда больше меня. И я учту их советы. Моя мать – наставник, и я думаю, я уже догадываюсь, о чем она думает. Но мой отец – настоящий клоун. Я, правда, не знаю, что он думает. Не знаю. Не хочу как-либо давить на них».
Делорис Джордан твердо была против ухода сына из УНК.
Но после пресс-конференции в тот же день Дин Смит встретился с агентом Дональдом Деллом из фирмы ProServ, занимавшейся спортивным менеджментом, и местные журналисты увидели в этом плохой знак. Джордану казалось, что если он уйдет из колледжа, то худшее, что его ждет, – переход в «Филадельфию Севенти Сиксерс», которая, по всей вероятности, должна была получить третий – пятый выбор на драфте. Вариант был весьма неплохой, но Джордан надеялся попасть в состав «Лейкерс». Он не хотел покидать Чапел-Хилл просто ради того, чтобы стать профессионалом хоть где-нибудь, хоть в какой-нибудь команде.
В ту пятницу, 4 мая, Джордан встретился со своим тренером, а позднее, вечером, поговорил с родителями и братом Ларри. После отправился поужинать вместе с Баззом Питерсоном и парой друзей. Его сосед по комнате все не унимался, прося его принять решение. Неужели он и правда хочет отказаться от коричного печенья из Hardee’s, любимой виноградной содовой и медовых плюшек? А как же все славные деньки, что они проводили вместе в своей комнате, разговоры до глубокой ночи и всегдашние появления Кенни Смита с его длинным языком? Джордан признавался в ответ, что все еще не знает, как поступить.
Ничего не изменилось и следующим утром, когда он проснулся, чтобы подготовиться к запланированной на 11 утра новостной конференции в спортзале Фетцер. «Я знала, через что ему приходится проходить, – вспоминала тем летом Делорис Джордан. – Но кроме этого я знала, что он должен сам принять решение. Мы с ним несколько раз обсуждали эту тему. Потом, вечером в пятницу, до того как Майкл сделал заявление на следующее утро, нам позвонил тренер Смит. Мы поговорили с Майклом и тренером. Примерно в 10:30 на следующий день у него состоялась встреча со Смитом. Они вышли буквально за пару минут до начала пресс-конференции. Тренер Смит сжал мою руку, когда они вышли, и я все поняла».
После заявления Джордан быстро покинул здание и направился на поле для гольфа, где провел весь остаток дня. Тридцать лет спустя бывший менеджер «Буллз» Джерри Краузе предложил свою, более жесткую версию событий, связанных с уходом Джордана, опиравшуюся на многолетний опыт, приобретенный Краузе за годы работы скаутом в студенческом баскетболе и NBA. «Дин приказал ему покинуть Северную Каролину, – говорил Краузе. – Он велел ему убираться. Майкл становился больше самой программы. Не знаю, признается ли когда-нибудь в этом Дин, но именно так все и было». Дело не в том, что Джордан совершил какой-то неправильный поступок или в открытую бросил Смиту вызов. Краузе так объяснял ситуацию: «Дин был замечательным. Он был очень милостив. Парни не покидали его программу просто так. Он сам предлагал им уходить. Когда они начинали становиться больше всей программы, он говорил им, что настало время уйти».
Пэкер не соглашался с Краузе: «Давайте я вам кое-что расскажу. Если бы Дин Смит хотел, чтобы Майкл ушел, никто об этом не прознал бы. Дин Смит никогда не говорил, что собирается делать. То, что он сказал Майклу «Настало время уйти», он говорил многим своим игрокам».
Боб Макаду был одним из первых игроков Каролины, получивших разрешение Смита уйти. Это случилось в 1972-м, после того как тренер лично изучил перспективы игрока на драфте. «Это произошло тогда, когда по регламенту NCAA получать информацию такого рода, общаться с агентами, командами и т. д. было незаконно, – говорил Пэкер. – Но Дин был мастером по этой части. Он умел усадить игрока за стол, и игроки его всегда слушали. Он говорил: «Я пообщался с этой командой, у которой такой-то выбор на драфте. Майкл, ты, вероятнее всего, будешь идти под номером три». Единственным условием, при котором Дин захотел бы ухода Майкла из программы, в первую очередь было обеспечение светлого будущего Майкла, а не поиск того, что будет лучше или хуже для Дина. Именно это делало его особенным человеком».
С точки зрения Джордана, быть больше программы означало быть больше самого Смита, а в Северной Каролине никто не мог быть больше тренера. Кенни Смит высказал мнение, что тренер, а не Джордан был человеком, отвечавшим за конкурентную атмосферу в команде, по причине того «как он психологически настраивал нас атаковать друг друга».
