I. Первое: всякая память о совершенном той или другой стороной с марта 1585 г. и до нашего восшествия на престол, а равно во времена предшествовавших бедствий и по их причине, будет забыта и отменена, словно бы этого никогда не происходило.
Эту политику забвения король провозгласил, чтобы не возобновились опустошительные религиозные войны, в которых более 30 лет истребляли друг друга католики и протестанты (гугеноты). Генрих IV хотел даровать своей измотанной стране мир, приказав подданным забыть все, что творилось прежде
[6]. По приказу короля уничтожались все официальные документы и письменные воспоминания о конфликте. Убийства и другие злодеяния, связанные с религиозным противостоянием, оставляли без расследования. Заключенные получили свободу. Запрещалось упоминать недавние войны в пьесах и стихах. Судебные иски, поданные в годы войны, аннулировались; все записи и улики по ним уничтожались. Королевских прокуроров обязали к «вечному молчанию» обо всем, что касалось любых действий протестантских партий. «Простить и забыть» было не просто поговоркой: в XVII в. во Франции буквально таков был королевский указ.
Как инструмент примирения политика забвения оказалась лишь частично и временно успешной. Гугенота Генриха IV в 1610 г. убил католический фанатик, и религиозная война разгорелась еще на несколько лет. В 1685 г. Людовик XIV отменил Нантский эдикт, что вызвало массовый отъезд гугенотов из Франции. Память о войнах столетней давности оказалось не так-то легко стереть.
Умолчание о грехах
В том случае, если обязывать людей к беспамятству неразумно, коммуникаторы тем не менее могут добиваться своего, обходя стороной исторические правды. Как показывает нам брошюра компании Coca-Cola, простейший способ подогнать прошлое под требования момента — это опустить неудобные фрагменты. Тактика умолчания исторических фактов широко практикуется в школе: политики и государственные служащие, формирующие учебную программу, предпочитают игнорировать самые неприятные и постыдные аспекты национального прошлого.
Многие американцы считают рабство и отношение к чернокожим в южных штатах после его отмены существенной частью истории страны. По словам историка Джеймса Макферсона, лауреата Пулитцеровской премии, «Гражданская война началась из-за непримиримых противоречий между свободными и рабовладельческими штатами в вопросе о правомочности национального правительства запрещать рабство на территориях, еще не ставших штатами»2. После отмены рабства в южных штатах приняли печально известные законы Джима Кроу — о сегрегации белых и черных американцев в общественных местах. Сегрегация — распространявшаяся даже на школы, автобусы и питьевые фонтанчики — сохранялась до 1965 г. В те же годы расистское движение ку-клукс-клан терроризировало афроамериканцев, евреев и правозащитников.
В 2015 г. в Техасе издали новые рекомендации по преподаванию американской истории, вообще не предполагающие упоминаний ни законов Джима Кроу, ни ку-клукс-клана3. Пять миллионов учащихся техасских государственных школ, использующих новый учебник, читают, что Гражданская война, унесшая более 600 000 жизней, велась главным образом за «права штатов». Согласно Патрисии Харди из Департамента образования штата Техас, рабовладение было «несущественной частностью» в этом конфликте. Разумеется, «правами», которые южные штаты хотели за собой сохранить в первую очередь, были права покупать и продавать людей. В одном из учебников трансатлантическая работорговля даже описывается эвфемистически как доставка миллионов рабочих на плантации южных штатов4.
Замалчивание рабства и преуменьшение расового угнетения в некоторых школах США возымеет длительные последствия. Пробелы в нашем историческом знании достаточно обширны и без того, чтобы государственные образовательные институты их старательно расширяли. В опросе, проведенном в 2011 г. Исследовательским центром Пью, лишь 38% респондентов посчитали, что война Севера и Юга произошла «в основном из-за рабства»5. «Многие белые южане воспитаны в убеждении, что борьба конфедератов была благородным делом, а не походом в защиту кошмарного порядка, превращавшего в рабов миллионы человеческих личностей», — говорит Дэн Куинн из правозащитной организации Texas Freedom Network6. Такое искаженное представление об истории США может лишь ободрить белых шовинистов, столь мерзко показавших свои злобу и мракобесие в 2017 г. в Шарлотсвилле, штат Вирджиния
[7].
В Израиле похожий раскол вызывает исход палестинцев, арабами именуемый «Накба», то есть «катастрофа». В 1948 г. при основании государства Израиль более 700 000 палестинских арабов покинули свои дома — или были из них изгнаны. Большей частью эти люди бежали на западный берег Иордана, в Газу, Иорданию, Ливан и Сирию. Этих беженцев вместе с потомками сегодня насчитывается более 4 млн. Израильские законы не позволяют им вернуться или требовать возврата собственности, которая по большей части отошла к израильским евреям.
Долгие годы израильские учебники истории для младшей школы молчали о Накбе. Затем в 2007 г. министерство образования объявило, что новая серия учебников для восьми- и девятилетних школьников впервые будет содержать упоминание об исторической трагедии палестинцев7. В мире это расценили как важный шаг к примирению и пониманию между двумя озлобленными друг на друга сообществами. Но в действительности пересмотренные учебники были напечатаны только на арабском, для арабов, составляющих немалую часть населения страны. Учебники на иврите редакции не подверглись, и еврейские дети по-прежнему изучали другую версию общей истории. Двумя годами позже, с приходом нового правительства упоминания о Накбе исчезли и из арабской версии. Новый министр образования Гидеон Саар обосновал это тем, что никакое государство не станет представлять свое начало как катастрофу. «Включение этого термина в арабскую программу было ошибкой», — заключил он8.
На первый взгляд, это довольно разумно — избавить восьмилетних детей от страшной истории страданий, связанной с рождением их нации. Умолчание — это не ложь. Но все же изъятие из учебников рассказа о Накбе будет иметь самые серьезные последствия для арабского населения Израиля, так же как и трактовка истории, транслированная маленьким израильтянам-евреям. Дети, которым не рассказали, что их прадеды изгнали сотни тысяч людей из домов, где их предки жили испокон веков, вероятно, не вполне готовы сопереживать тяжкой участи 4 млн палестинских беженцев.
