Вызванная техническим прогрессом текучесть определений открывает маркетологам, общественным деятелям и ученым-инноваторам блестящие возможности для формирования реальности. Но многим из современников это несет беспокойную жизнь. Умение держать верный курс в мире меняющихся определений, наверное, скоро будет необходимым для всех жителей земли.
На практике
● Будьте предусмотрительны в своих определениях, но не стесняйтесь их изменять, если это помогает прояснить позицию или продвинуть обсуждение.
● Идите в ногу со временем — признавайте, что определения могут меняться, как и все вокруг.
Но остерегайтесь
● Манипуляторов, толкующих ситуацию так, чтобы она подпала под какое-то важное определение.
● Манипуляторов, использующих собственные сомнительные определения общеупотребительных понятий.
10
Социальные конструкты
Воображаемое — это то, что часто становится реальным.
Андре Бретон
Человеческие творения
Странные вещи происходят на северо-западной оконечности Африки.
Несколько лет назад ограждение длиной 5 миль отделило от материка полуостров и исторический порт Сеуту. Чуть позже параллельно первому ограждению поставили и второе. Оба они оснащены датчиками движения, сделаны из сетки, не позволяющей на нее взбираться, и поверху опутаны колючей проволокой. Каждый день группе отобранных людей с тяжеленными тюками позволяют пройти через ворота на другую сторону. Время от времени другая группа людей пытается перелезть через ограждение, в чем им препятствует третья группа. Те снова и снова пытаются преодолеть рубеж, невзирая на многочисленные раны от колючей проволоки и опасность упасть и переломать кости. Несколько человек таким образом погибли, другие утонули, пытаясь обогнуть ограждение вплавь по морю.
Почему все это происходит?
Чтобы понять странное и опасное поведение людей в окрестностях Сеуты, следует знать, что формально этот город — часть Испании. То есть территория Евросоюза. А значит, любой обитатель города может беспрепятственно ездить по всей Европе. Еще это значит, что европейские товары здесь можно купить беспошлинно и вывезти их в соседнее Марокко. То же самое можно сказать и о другом испанском полуанклаве в Африке, портовом городе Мелилья.
Испания начала возведение ограждений вокруг своих африканских территорий в 1998 г. Евросоюз вложил в этот проект миллионы евро. С тех самых пор африканские мигранты раз за разом пытаются просачиваться через этот южный рубеж ЕС. Предполагается, что в 2016 г. примерно тысяче мигрантов удалось преодолеть ограждение. Но не всем так везет. В 2014 г., пытаясь переплыть за ограждение, 15 человек утонули в море. Испанские пограничники стреляли в пловцов резиновыми пулями; позже они заявили, что не могли спасти их из моря, потому что для этого пришлось бы войти в территориальные воды Марокко. Тех, кого схватила гражданская гвардия, немедленно возвращают в Марокко, не давая возможности попросить убежища (а это, с точки зрения ООН, нарушение международных законов).
Между тем портеадоры — марокканцы, которым разрешено пересекать границу в Сеуте и в Мелилье, — получают по $5 за доставку в Марокко каждого 80-килограммового тюка с товарами. Их наниматели пользуются лазейкой в законе, который определяет все, что человек несет через границу сам, как личные вещи, не облагаемые таможенной пошлиной. Так сделанная в Европе одежда, автопокрышки, электроника, холодильники и инструменты, иначе ввозившиеся бы в страну судами и грузовиками, едут в Марокко на спинах бедняков.
Странные события вокруг Сеуты и Мелильи не вызваны никакими природными условиями. Да, есть два города, есть ограждения, есть море и какие-то люди с оружием. Но перетаскивание непосильных тяжестей одними африканцами и попытки других с риском для жизни перелезть через ограду вызваны другими факторами: национальными границами, существованием Евросоюза, международными соглашениями, иммиграционными законами, полицейскими протоколами, финансовыми вложениями и таможенными пошлинами. А у всех этих предметов есть одно общее: они существуют лишь потому, что люди сообща так решили. Они не такие «реальные», как золотые рыбки или кислород. Все это — продукты человеческого воображения.
Мы называем такие воображаемые, но настоящие предметы социальными конструктами. У них могут быть физические проявления — стены, документация, здания или какая-то символика, но в нашем сознании они могут столь же успешно присутствовать и без всего этого. Социальный конструкт, который мы зовем Испанией, будет существовать долго после того, как падут стены в Сеуте и Мелилье. Евросоюз, вероятно, уцелеет, даже если взорвать все его здания в Брюсселе и Страсбурге. Портеадорам можно будет платить в евро или в дирхемах, даже если Европейский центральный банк и Банк Аль-Магриб изымут из обращения все банкноты и монеты и создадут цифровые счета для каждого. Покрышки Michelin, которые эти люди носят через границу, могут разложиться, но бренд и компания будут здесь еще годы и годы. Испания, Евросоюз, евро и дирхемы, компания Michelin — настоящие не потому, что физически присутствуют в мире. Они таковы, поскольку мы так договорились. Смысл и влияние они имеют лишь потому, что мы коллективно это признали.
Писатель Юваль Ной Харари называет социальные конструкты «плодом коллективного воображения»1. Они становятся правдой, лишь если в них верит достаточная часть человечества. Это не умаляет ни их важности, ни влияния. Такие социальные конструкты, как доллар США, Индия или Facebook, определяют судьбы бесчисленного множества людей. Глупо было бы считать, что доллар — не «истина», или полагать, будто любой из нас способен «отменить» Facebook, перестав в него верить.
Но поскольку социальные конструкты есть плод коллективного воображения и несметное число личностей привносит в их формирование свои слегка или серьезно разнящиеся представления и устремления, эти правды зачастую получаются существенно более пластичными, чем сущности физического мира вроде золотых рыбок или кислорода. Правдивых способов описать такие конструкты еще больше, чем для яйца на столе или вида из окна. Такая пластичность — подарок для коммуникаторов, высказывающихся за или против того или иного социального конструкта.
Мы выходим из Евросоюза… что бы это ни значило
Говорят, что в часы, последовавшие за историческим британским референдумом по выходу из Евросоюза, одним из самых частотных поисковых запросов в английском Google была фраза «Что такое Евросоюз?»2 Вызвавший море насмешек и презрения, этот вопрос на самом деле совсем не глуп. Как обширный и весьма многогранный социальный конструкт Евросоюз можно правдиво описать тысячей способов. Это одна из причин, почему спор о Brexit был столь ожесточенным: каждая сторона описывала ЕС в терминах, выгодных для себя, так что иногда даже казалось, будто сторонники и противники Brexit говорят на разных языках.
Предтечей ЕС было Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), общий рынок и таможенный союз, обеспечивший свободу торговли и экономическую интеграцию странам-участникам. Многие из тех, кто был против Brexit, оглядываясь назад, видели в Евросоюзе прежде всего инструмент торговли. Они отмечали, что после вступления в ЕЭС в Британии начался долгий период экономического возрождения и роста. И усматривали связь между экономическим процветанием страны и ее членством в крупнейшем из рынков планеты. Для этих людей самыми важными правдами о Евросоюзе были те, что касались торговли: уход с общего рынка обещал принести финансовые убытки.
