– Ими паре рау. Прошу прощения, мисс Уодсворт. Надеюсь, я не забрызгал ваше чудесное платье овсянкой.
Я оглядела себя и с облегчением убедилась, что на моем наряде нет ни следа этой пакости. В одной руке я держала упавший хлеб, а другой ощупывала синяк, наливающийся у линии роста волос. Оставалось надеяться, что этот удар вколотил мне немного ума, а не вышиб его окончательно. Но было достаточно больно, чтобы я в этом усомнилась.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, профессор, – сказала я. – Кажется, пострадал только ваш хлеб. И, возможно, ваша голова – из-за моей.
– Я не уверена, что с ней изначально все было в порядке, – прошептала Анастасия.
– Э… что? – переспросил Раду, глядя то на хлеб, то на Анастасию.
– Я сказала, что уверена, что он по-прежнему превосходен на вкус, – соврала она.
Раду выхватил у меня испачканный кусок хлеба – словно гроздь винограда с куста сорвал – и откусил кусочек. Я понадеялась, что не скривилась сейчас, как Анастасия; мне вовсе не хотелось выказывать захлестнувшее меня отвращение.
– Лангоси ку бранза, – сказал профессор с полным ртом и с видом ценителя приподнял кустистые брови. – Испечен с брынзой. Вот, попробуйте!
И прежде, чем я успела вежливо отклонить предложение, он сунул мне этот кусок хлеба; когда профессор возбужденно сжал мои пальцы, хлеб чавкнул. Я изо всех сил изобразила улыбку, чувствуя, как масло пропитывает мои перчатки.
– Спасибо, профессор. А теперь прошу прощения, мы хотели бы познакомиться с остальными студентами.
Профессор Раду поправил очки, оставив на линзах жирное пятно.
– Разве директор вам не сказал? – Он посмотрел на нас, потом хмыкнул. – Все сейчас уезжают. Некоторые посетят Брашов. Если хотите, можете присоединиться к ним. Вы же не желаете бродить по горам в одиночку? В этих лесах полно существ, которые утягивают детей с троп и обгладывают до костей. – Он облизал пальцы, демонстрируя средневековые манеры. – В основном волков. Помимо всего прочего.
– Волки едят студентов? – спросила Анастасия. Судя по ее тону, она ни на миг в это не поверила. – Подумать только, дядя меня об этом не предупредил!
– О! Приколичи! Это будет первый миф, который мы обсудим на занятиях, – сказал профессор. – Существует множество великолепных фольклорных слухов и легенд, которые надо изложить и обсудить.
От упоминания о волках, крадущих детей, кровь в моих жилах похолодела. Возможно, я видела их следы из поезда, а потом снова, в лесу.
– Что такое при?..
– Приколичи – это духи убийц, появляющиеся в виде огромного немертвого волка. Некоторые верят, что это и есть волки и что они, если их убить, превращаются в стригоев. Надеюсь, вам понравятся мои уроки. А теперь помните – держитесь тропы и не бродите по лесу, что бы вы там ни увидели! Там множество, великое множество великолепных опасностей!
И он заковылял прочь, что-то бодро напевая себе под нос. На мгновение я задумалась: а каково это, жить, настолько погрузившись в грезы и вымыслы? Потом я вспомнила причудливые видения, которые мой мозг порождал в последние недели, и упрекнула себя за подобные мысли.
– Зачем нам будут читать фольклор и мифологию, если пробный курс длится всего четыре недели?
– Полагаю, для того, чтобы вы могли разгадать все части загадки, – повела плечиком Анастасия. – Хотя дядя верит, что наука объясняет большинство легенд.
Как бы мне ни претило хоть в чем-то соглашаться с Молдовеану, это утверждение я вполне поддерживала. Тут я увидела, как профессор снова уронил свой завтрак.
– Поверить не могу, что он съел тот кусок хлеба, – сказала я. – Я уверена, что к нему прилип дохлый жучок.
– Он, похоже, не против, – сказала Анастасия. – Возможно, он лишь рад дополнительному протеину.
Я досадливо дернулась – профессор врезался в очередного студента, грузного русоволосого молодого человека; он мог бы быть симпатичным, если бы его не портила квадратная челюсть.
– Аи грия, батране
[7]! – прошипел этот бегемот на Раду, потом зашагал к обеденному залу. По пути он сам оттолкнул студента более хрупкой комплекции и даже не извинился. Каков грубиян! Моих познаний в румынском хватило, чтобы понять, что он сказал пожилому человеку, чтобы тот был поосторожнее.
– Этот очаровательный экземпляр – румынский дворянин, – сказала Анастасия, когда русоволосый парень исчез в обеденном зале. – Его друзья немногим лучше.
– С нетерпением жду знакомства с ними, – сухо произнесла я. Я бросила пропитанный маслом кусочек хлеба в мусорное ведро и посмотрела на пятна на моих перчатках. Надо перед уходом сменить их на чистые. – Как вы думаете, а зачем студенты отправились в село?
– Не знаю, да и знать не хочу. – Анастасия с делано царственным видом вздернула носик. – Меня в такую снежную погоду наружу не выманишь! Ой! Я же хотела спросить у Раду, можно ли мне посещать его лекции! – Она прикусила губу. – Вы не будете против, если я вас покину на некоторое время? Вы же никуда не уйдете?
– Если меня не заставят, то не вижу, зачем бы мне куда-то идти. Я лучше осмотрю замок. Я заметила тут комнату таксидермии и с удовольствием изучу ее поподробнее.
– Великолепно! – воскликнула Анастасия и чмокнула меня в щеку. – Тогда до скорой встречи!
Она поспешила следом за профессором. Тут в зале раздался пронзительный смех. Мне отчаянно не хотелось проделывать это в одиночестве, но все же пора было встать лицом к лицу со своими страхами и познакомиться наконец с моими соучениками. Постепенно. Я осторожно заглянула в зал. Вдобавок к этому нельзя сказать, что я совсем никого не знаю. Томас наверняка скоро подойдет.
Я вошла в обеденный зал с высоко поднятой головой. Пять рядов длинных столов были заполнены любопытными студентами, которые притихли, когда я направилась в противоположную часть зала. За одним из столов сидели три молодых человека, и одним из них был тот грузный грубиян из коридора.
За другим столом разместились два молодых шатена, не потрудившихся оторвать взгляда от книг – должно быть, те самые итальянцы. Кожа их была бронзовой, как будто они явились сюда с океанского побережья. Одним из них было тот самый юноша, которого грубый тип оттолкнул в коридоре и не извинился.
Жилистый молодой человек с желтовато-смуглой кожей сидел напротив юноши-очкарика с густыми рыжеватыми кудрями. Они уплетали свой завтрак за обе щеки, но все же подняли глаза при моем появлении и ошарашенно уставились на меня.
Шелест моих юбок затерялся среди пробежавших по залу шепотков, и я почувствовала, что у меня горят щеки. Ну что ж, по крайней мере у меня есть Томас. Даже если нам придется отвоевывать себе место в академии, мы можем сражаться вместе. Да и встречи с Анастасией я тоже буду ждать с нетерпением.
Один из парней за столом Грубияна громко фыркнул, а потом свистнул, словно собачонку подзывал. Ну, знаете ли!.. Я остановилась и смерила его уничтожающим взглядом. Ухмылка исчезла с его лица.
