Я выбрала себе новые чулки и, расплатившись с хозяйкой лавки, заменила ими свои промокшие. Чулки были толстыми и теплыми, и мои ноги словно окутали мягкие облака.
– Спасибо… мультумешч. Надеюсь, что эта девушка скоро найдется.
Тут мое внимание привлекла какая-то суматоха на улице. По мощенной брусчаткой улице бежали люди с широко распахнутыми, немигающими глазами. Мягкая на вид владелица лавки сжала губы и достала из-за прилавка железную трубу.
– Вернись, девушка. Там плохо. Форте рау.
Страх пронзил мои жилы, но я подавила его. Здесь мне нельзя было поддаваться подобным эмоциям. Я в новом месте и не вернусь к старым привычкам. И неважно, если что-то считают очень скверным. Нет ничего хуже наших собственных страхов. Я была совершенно убеждена, что никто не охотится на людей на этих улицах, особенно среди бела дня.
– Со мной ничего не случится.
И я не колеблясь отворила дверь, подобрала юбки и побежала к небольшой толпе, собравшейся у переулка в конце торговой улицы.
Холод проник в щели моего доспеха, защищающего чувства: ледяные пальцы скользнули по моей коже. Я не выдержала этого касания и задрожала под бледным утренним светом.
Приближалась очередная буря. Из серых туч сыпались снежинки и крупинки льда, предупреждая, что дальше будет хуже. Намного хуже.
Глава десятая
Очень странно
Улицы селения
Strazile din sat
Брашов
2 декабря 1888 года
Я пригнулась пониже, так, чтобы взглянуть между людьми, толпящимися вокруг места происшествия. Первым, что я увидела, были ноги человека, лежащего на снегу.
Судя по легким кожаным туфлям, это был мужчина. Я оглядела толпу, чувствуя, как в душу мою заползает страх.
Я искала весьма высокого молодого человека. С прямыми бровями и насмешливым изгибом губ. Но Томаса нигде не было видно. Он всегда оказывался там, где таилась неприятность. Меня затопил холод.
– Нет!
Я кинулась вперед, словно марионетка, которую кукловод дернул за веревочки. Если с Томасом что-то случилось… я не сумела докончить эту мысль. Каждая моя клеточка звенела от страха.
Пользуясь своим худощавым сложением, я протиснулась между молодыми мужчинами. Ужас придал мне сил и решимости. Когда один мужчина не пожелал отодвинуться, я оттолкнула его. Он налетел на соседа. Оба завопили что-то по-румынски. Судя по тому, что я смогла разобрать, они отнюдь не обменивались любезностями. Я знала, что веду себя непростительно грубо, но если Томасу плохо, я хоть всю Румынию пропашу при необходимости, оставляя за собой кости и пепел.
Когда тело наконец оказалось передо мной, я стиснула зубы и от потрясения немного прикусила язык. На снегу недвижно лежал Вильгельм. Я закрыла глаза. Я от всей души радовалась, что это не Томас, и корила себя за это. Это было недостойно с моей стороны. И ведь уже не в первый раз я получала утешение за чужой счет.
Как только это чудовищное ощущение отступило, я сосредоточила внимание на бедном юноше. Со своего места я не видела никаких ран. Судя по полнейшей неподвижности, Вильгельм не дышал. В морозном воздухе не видно было облачка пара над его ртом. Но зато кожа вокруг рта слегка изменила цвет, и на губах выступила пена.
Снег вокруг Вильгельма остался нетронут. Никто не попытался вернуть его к жизни и даже не прикоснулся к нему. Не то чтобы я ждала этого от крестьян. Они этому не обучены. Разве что поблизости случился бы врач… И кроме того, вполне могло оказаться, что крестьяне слишком испуганы, чтобы приблизиться к покойному. У меня все внутри сжалось. Вильгельм был так молод! Мне следовало раньше довериться моим инстинктам. Ведь очевидно было, что он страдает.
Я придвинулась ближе и заметила цепочку следов, что начиналась в нескольких футах от тела и уходила в переулок. Я прищурилась. Уж не убийца ли оставил эти следы? Возможно, Вильгельм умер от естественных причин, хотя молодые люди обычно не падают замертво во время прогулки. Да, кожа его имела красноватый оттенок, но не похоже, что он был настолько болен, чтобы внезапно скончаться.
Я мысленно пролистала хранящиеся у меня в памяти сведения о медицине. Возможно, не исключена аневризма. Это объяснило бы отсутствие внешних повреждений и следы пены на губах. Но не решало загадку с изменением цвета кожи у рта.
Надо послать кого-то к директору. Ведь один из его студентов мертв. А где проведут криминалистическую экспертизу лучше, чем в находящейся тут под боком академии? Ну хоть что-то хорошее посреди этого кошмара.
Я наклонилась, стараясь не коснуться Вильгельма, чтобы не нарушить ничего. В памяти у меня всплыли дядины уроки. Если здесь замешаны дурные намерения, то вполне возможно, что убийца сейчас где-то здесь и наблюдает за происходящим. Я оглядела толпу, но на вид никто в ней не выделялся.
Мужчины и женщины, самого разного возраста и комплекции, таращились на меня. Они обвиняюще перешептывались на чужеземном языке, но я читала отвращение на их лицах и в том, как они щурились, как часто-часто крестились или рассеянно прикасались к своим священным реликвиям, словно уверяя себя, что Господь присутствует и здесь. Господа я вывела за скобки и попыталась припомнить, какие еще бывают заболевания с возможным стремительным летальным исходом и кто из них мог поразить моего соученика. Инфаркт миокарда? Нет, вряд ли.
Разве что у него с самого детства было больное сердце. Вероятность не хуже прочих. Моя мать страдала этим. Нам повезло, что мы не лишились ее раньше. Натаниэль говорил, что лишь ее железная воля продержала ее в живых так долго.
Я снова посмотрела на отпечатки ног. Меня замутило. Возможно, они тут были ни при чем и Вильгельм стал жертвой своей болезни. Убийство, произошедшее в этом селе ранее, было неприкрытым: мужчине проткнули колом сердце, а не прикончили неким неидентифицируемым образом, замаскированным под естественные причины.
– У вас проблемы со слухом, мисс Уодсворт?
Услышав низкий голос Молдовеану, я отпрянула от трупа и выпрямилась. Лицо мое вспыхнуло. Я поняла, что он, должно быть, уже некоторое время обращается ко мне, а я не отвечаю, и это добавило яду в его голос. Директор определенно быстро прибыл на место происшествия. Он смотрелся очень внушительно, нависая надо мной и мертвым телом у моих ног. Некий природный механизм вынудил меня отступить на шаг. Я огляделась в поисках Томаса.
– Нет, директор. Я задумалась.
– Это явно не ваша сильная сторона, мисс Уодсворт. – Взгляд директора Молдовеану пронзил меня насквозь. – Отойдите и дайте мне заняться делом.
Еще никогда в жизни я не испытывала такого яростного побуждения дать кому-то отпор. Директору даже не понадобилось произносить то, что он откровенно подразумевал: мужчина справится с этим лучше.
Женщина, стоявшая неподалеку от трупа, вытерла слезы своему ребенку и что-то визгливо выкрикнула; от ее слов толпа снова заспорила. Молдовеану по-румынски прорычал приказ, веля всем отойти, и тем предотвратил усиливающееся возбуждение.
