– Разумеется. Мне просто надо разобраться.
– Одри Роуз, – тихо начал Томас, – ты не должна…
– Со мной все в порядке, Томас, – ответила я. – Мне просто нужно немного тишины.
Он поджал губы, но с уважением отнесся к моим желаниям и не стал больше настаивать. Я еще раз наклонилась, изучая рану и игнорируя странное сходство убитого с моим братом. Мне надо было вновь обрести равновесие. Найти ту дверь, что ведет к эмоциям, и запечатать их до тех пор, пока я не закончу осмотр. Затем я смогу закрыться у себя и поплакать.
Когда я расстегнула рубашку жертвы, чтобы лучше рассмотреть кол, кто-то ахнул. Соблюдение приличий явно было важнее улик, но сейчас меня это не волновало. Этот молодой человек заслуживал лучшей участи. Проигнорировав задержавшихся в коридоре людей, я притворилась, что нахожусь одна в дядиной лаборатории и вокруг лишь банки с образцами тканей, пахнущих формальдегидом. Даже в моем воображении образцы животных щурились на меня молочно-белыми мертвыми глазами, оценивая каждый мой жест, каждое мое действие.
Я размяла руки. Сосредоточься!
Рана на груди жертвы при ближайшем рассмотрении выглядела еще ужаснее. Дерево расщепилось на части и стало похоже на колючие побеги ежевики. Вокруг кола кровь высохла практически до черноты. Я также заметила две темно-багровые линии – засохшие струйки крови, что стекали изо рта. Не удивительно. Такая травма конечно же вызвала сильное внутреннее кровотечение.
Если бы его сердце не было пробито, он бы, скорее всего, просто утонул в собственной крови. Ужасная смерть.
Вокруг жертвы помимо металлического запаха крови витал еще какой-то резкий запах. Я наклонилась над телом, пытаясь найти его источник, пока Томас продолжал смотреть на стоящих вокруг пассажиров. Я знала, что он способен сейчас найти зацепки в живых, как я интуитивно воспринимала информацию от мертвых, и это меня успокаивало.
Тут мое внимание привлекло что-то в уголке губ покойника. Я от всей души понадеялась, что это не плод моего воображения. Я придвинулась еще ближе и чуть не упала на жертву преступления. Да, несомненно, ему в рот засунули нечто громоздкое, беловатое. Похоже, это нечто органического происхождения, возможно, корнеподобное. Если бы только достать…
– Леди и джентльмены! – прокричал с другого конца коридора проводник, рупором сложив ладони у рта. Акцент выдавал в нем уроженца Франции. Неудивительно, поскольку мы отбыли из Парижа. – Пожалуйста, возвращайтесь в свои купе. Членам королевской гвардии нужно очистить место от… загрязнения.
Он нервно оглянулся на стоящего рядом с ним человека в форме. Тот пристально смотрел на зевак, пока все не рассосались по своим купе, тенями нырнув во тьму.
Гвардеец выглядел примерно лет на двадцать пять. Его волосы чернее беззвездной ночи были залиты лаком. Черты лица были резкими – сплошные углы и острые линии. И хотя лицо его оставалось невозмутимым, в нем ощущалось внутреннее напряжение – лук был натянут, чтобы выстрелить и убить. Когда он жестом велел нам уйти, я мысленно отметила скрытую под одеждой мускулатуру и мозоли на скандально лишенных перчаток руках. Этот человек был оружием королевства Румыния, готовым отразить любую видимую угрозу.
Томас придвинулся так близко, чтобы его дыхание щекотало мою шею.
– А он немногословен. Видимо, размеры его… оружия производят угрожающее впечатление.
– Томас! – решительно прошептала я, ужасаясь его непристойности.
Он указал на меч огромных размеров, висящий у бедра молодого человека, а на лице отразилось веселье. Все ясно. Мои щеки заполыхали, а Томас произнес:
– И ты еще называла меня озабоченным! Это просто возмутительно с твоей стороны, Уодсворт. О чем ты только думала?
Гвардеец сурово посмотрел на Томаса, глаза его слегка расширились, а потом он снова вскинул голову.
Я переводила взгляд с одного на другого, а они тем временем оценивали друг друга. Два волка-альфы, кружащихся и покусывающих в борьбе за главенство внутри новой стаи. – Пожалуйста, вернитесь в свои комнаты, Alteţă
[3].
Томас застыл. Это слово было мне незнакомо, я ведь только недавно начала изучать румынский, и потому понятия не имела, как стражник его назвал. Возможно, это было нечто обыденное – «сэр», а может – «вы – высокомерный дурак».
В чем бы ни состояло оскорбление, мой друг быстро пришел в себя. Гвардеец шагнул вперед. Томас скрестил руки на груди.
– Я думаю, что мы останемся и осмотрим тело. Мы весьма преуспели в том, чтобы добывать у мертвых их секреты. Желаете убедиться?
Взгляд гвардейца лениво скользнул по мне. Несомненно, он решил, что молодая женщина в прелестном платье – предмет абсолютно бесполезный. По крайней мере, в том, что касалось науки или любительского расследования.
– В этом нет необходимости. Вы можете идти.
Томас выпрямился во весь свой внушительный рост и сердито уставился на молодого человека. Он явно понял, что стоит за взглядом гвардейца. Когда Томас принимал такую позу, он всегда говорил какие-то гадости. Рискнув нарушить правила приличия, я схватила его за руку. Гвардеец скривился, но в данный момент мне это было безразлично.
Мы были не в Лондоне, и здесь не было людей, способных вытащить нас из неприятностей, если Томас разозлит своей обычной манерой разговора неподходящего человека. Среди моих планов не значилась перспектива окончить жизнь в каком-нибудь затхлом румынском подземелье. Я видела изнутри мрачный Бедлам, ужасающий приют в Лондоне, чье название стало синонимом хаоса, и прекрасно представляла, что могло ожидать нас тут. Я хотела изучать трупы, а не различные виды крыс в каких-то забытых подземных клетках. Или пауков. При мысли об этом страх струйкой протек у меня по спине. Я предпочту столкнуться со своими навязчивыми страхами, чем оказаться запертой вместе с пауками в каком-нибудь маленьком, темном помещении.
– Пойдем, Кресуэлл.
Молодые мужчины еще мгновение испепеляли друг друга взглядами, и их продолжающееся противостояние отразилось в напряженных позах. При виде такой нелепости мне захотелось закатить глаза. Я никогда не понимала потребность мужчин добыть себе кусочек земли, воздвигнуть на нем крепость и править. Все это маневрирование по поводу каждого дюйма пространства должно быть крайне утомительным.
Наконец Томас сдался.
– Хорошо. – Он покосился на гвардейца. – Как ваше имя?
Лицо стражника сверкнуло жестокой ухмылкой.
– Данешти.
– Ах, Данешти. Это все объясняет, не так ли?
Томас крутанулся на каблуках и исчез в своем купе, оставив меня недоумевать не только по поводу тела перед моей дверью, но и из-за странной атмосферы, окружавшей нас с того самого момента, когда мы въехали в Румынию. Кем был этот зловещий молодой гвардеец и почему его имя вызвало такое раздражение у Томаса? К Данешти присоединились еще двое королевских гвардейцев. По-видимому, он был старшим среди них, поскольку рявкнул приказы на румынском и размеренным шагом направился в сторону тела.
