Тогда он часто и непринужденно смеялся. Я лишь сейчас поняла, как сильно мне не хватает той его части, что умерла вместе с мамой. Он понемногу оправлялся от безысходной бренности существования, что наступает, когда утрачиваешь часть души, но я опасалась, что сейчас, оставшись в одиночестве, он вновь пойдет по привычному пути. Я мысленно поклялась, что с этого момента буду часто ему писать, чтобы поддерживать в нем связь с жизнью. Нас обоих окружало слишком много смертей.
Я воспользовалась старым советом брата и на какое-то время забыла об убийствах и смертях, позволяя себе помнить, что даже в самые темные часы жизнь прекрасна. Я думала о величии этой страны, об истории, стоящей за ее архитектурой и правителями. О великолепном языке этих людей, еде и любви, которые были вложены во все это.
Дорогой папа,
Королевство Румыния воистину чарующее. Когда я увидела замок Бран и его шпили, одна из первых моих мыслей была о тех сказках, которые вы с мамой читали нам перед сном. А черепица на его башнях уложена таким образом, что напоминает драконью чешую. И мне порой кажется, что вот-вот появится рыцарь на боевом коне. (Хотя мы оба знаем, что я, скорее всего, одолжу у него лошадь, чтобы самой найти и сразить дракона. И если он действительно рыцарь и джентльмен, то он, конечно же, не станет возражать.)
Карпаты – самые потрясающие горы во всем мире, по крайней мере та их часть, что я видела. Жду не дождусь, когда смогу восхищаться весной в этих краях. Мне так и представляется, как эти горы с заснеженными шапками покроются зеленью. Думаю, тебе бы понравилось провести здесь отпуск.
У них тут есть божественная мясная выпечка с начинкой из острых грибов и со всякими чудесными соусами и специями. Я питаюсь этими пирожками почти каждый день! По правде говоря, мой желудок урчит даже при малейшем упоминании о них. Когда я приеду навестить тебя, то обязательно привезу парочку с собой.
Надеюсь, что у тебя в Лондоне все хорошо. Я ужасно по тебе соскучилась и частенько желаю твоему фото доброй ночи. Не дожидаясь твоего вопроса, сообщаю, что мистер Крессуэлл ведет себя как весьма достойный джентльмен. Он очень серьезно относится к своим обязанностям и постоянно хлопочет надо мной. Ты мог бы им гордиться.
Его сестра, мисс Дачиана Крессуэлл, пригласила меня на рождественский бал в Бухарест. И если погода позволит, то мы прекрасно проведем время. Ах, если бы я могла приехать домой на Новый год и навестить вас! Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания тетушке Амелии и Лизе. И пожалуйста, позаботься о них и о себе.
Я вскоре снова напишу тебе. Я многое узнала здесь, в академии, и даже не могу выразить, как признательна тебе, что ты разрешил мне учиться за границей.
Твоя любящая дочь,
Одри Роуз
P. S. Как поживает дядюшка? Я надеюсь, что ты продолжаешь с ним видеться и приглашаешь его на ужины. Возможно, с моей стороны слишком рано об этом говорить, но я все же рискну сказать, что вы нужны друг другу, особенно в это сложное время. Счастливого Рождества, папа! Пусть новый год принесет много добрых вестей. 1889! Не могу поверить, что он уже почти наступил. Есть что-то волнующее и бодрящее в начале года. Я надеюсь, что он несет обещание новых начинаний для всех нас. Будет…
Топ. Топ.
Чернила брызнули на последние слова на странице, заляпав мои аккуратные буквы. Я вскочила из-за стола так поспешно, что перевернула кресло. На крыше что-то было. И хотя я знала, что это безумие, мне представлялось человекоподобное создание, едва восставшее из могилы; меня словно окутал запах свежевскопанной земли, а существо обнажило клыки, приготовившись выпить всю кровь из моего тела.
Я судорожно вдохнула, бросилась к своему сундуку с инструментами для вскрытия, схватила самую большую пилу для костей и выставила перед собой. Что, во имя королевы…
Шкряяяббб. Звук был такой, словно что-то проскребало по красной черепичной крыше дорогу вниз. И вновь перед моим мысленным взором предстал стригой. Человекообразное создание с мертвой, серой кожей и черными когтями, с которых еще стекает кровь после его последней трапезы, процарапывало путь в мои покои, чтобы вновь наесться досыта. В глубине души мне захотелось броситься в коридор и позвать гвардейцев.
Топ. Топ. Топ. Мне казалось, что мое сердце бьется вдвое быстрее обычного. Это был звук тяжелой поступи. Кто бы там ни находился на крыше, обут он был в ботинки на толстой подошве. Образы вампира и вервольфов сменились на более тревожные мысли о порочных людях. Тех, что успешно умертвили по крайней мере пятерых.
Я попятилась к ночному столику, не спуская глаз с окна, и опустила пилу, чтобы подкрутить фитиль масляной лампы. Стало темно, и я понадеялась, что темнота скроет меня от того, что продолжало медленно ползти вниз по крыше.
Я ждала, не дыша от ужаса, и смотрела. Вначале я видела лишь падающие за окном тяжелые хлопья снега. А на смену царапанью и тяжелым шагам пришел звук, похожий на шум от скольжения.
А потом все произошло стремительно.
Заснеженный мир за окном заслонила фигура чернее угля.
Она с такой силой встряхнула мой подоконник, что маленькая защелка на окне едва удержалась. Меня парализовало от страха. Кто бы ни находился там, снаружи, но через считаные мгновения он должен был разбить стекло или сорвать хлипкую защелку.
Я подняла пилу и сделала крохотный шаг вперед. А затем еще один. От дрожи оконного стекла мой пульс все ускорялся. Я подошла еще ближе к окну и услышала приглушенный шум брыкания – и ругательства.
Рука в перчатке стукнула в стекло. Я отбросила пилу, метнулась к окну, распахнула окно и вцепилась в эту руку так, словно от этого зависели наши жизни.
Глава тридцать четвертая
Ночная авантюра
Покои в башне
Camere din turn
Замок Бран
17 декабря 1888 года
– Ты что, совсем свихнулся?
Длинные ноги Томаса молотили по краю крыши, а я вцепилась в его пальто с силой, которой и не подозревала в себе.
– Прекрати дергаться, ты так сорвешься и меня с собой утащишь!
Томас недовольно фыркнул.
– А что ты предлагаешь, Уодсворт?
– Подтянись, а я дерну.
– Как… глупо… с моей… стороны… паниковать. Болтаясь… в нескольких дюймах… от смерти.
Пришлось поманеврировать, но я все же сумела ухватить Томаса под мышки, а потом отклониться назад всем телом и втащить его на подоконник. Мы рухнули на пол, столкнувшись конечностями и головами и нашумев от души.
Порыв ветра ворвался ко мне в комнату вместе со снежными вихрями. Томас скатился с меня и остался лежать навзничь, глядя в потолок. Он обхватил себя руками за грудь и тяжело дышал. Его черное пальто промокло почти насквозь. Я заставила себя встать – руки неконтролируемо дрожали, как от адреналина, так и от ужаса, что до сих пор текли в моих жилах, – и закрыла окно.
