Я опустила руки на колени и перестала улыбаться.
– Мне удалось вчера вечером кое-что раскопать про династию Басарабов.
Томас сидел вполоборота, изучая меня краем глаза, и мне не удалось прочитать его реакцию до конца.
– Наверное, что-нибудь ужасающе скучное. Гувернантка, которую нам с Дачианой наняла мать, считала своим священным долгом вдолбить в наши головы фамильное древо Басарабов. На нем было больше колючих ветвей и побегов, чем в зарослях ежевики, а единственными цветами были мы с Дачи. Может, лучше пообнимаемся? Это бы существенно скрасило дорогу. Я предпочел бы хоть на время забыть обо всем, связанном с дядюшкой Дракулой.
Томас заерзал на сиденье – как я уже успела понять, верный признак того, что где-то тут таились секреты, которыми он не хотел делиться. Обычно он хорошо маскировал свои чувства, но я была внимательной ученицей. Я заинтригованно подалась вперед.
– Тебе придется со мной смириться. Как ты говорил, когда-то давно династия Басарабов разделилась на две соперничающие ветви. Одна Данешти, вторая Дракулешти. Семья князя Николае и твоя происходят из разных ветвей. Он – потомок Данешти, а ты – Дракулешти. Строго говоря, Вильгельм Алдеа и тот королевский гвардеец тоже королевской крови и в родстве с Николае. Я права?
Томас рывком раздвинул занавески, упрямо сжав губы. Несколько минут наш экипаж в тишине тащился по заснеженной дороге. Затем Томас выпрямился и выдохнул, и я поняла, что он решил ответить на мой вопрос.
– Да. Мы оба из династии Басарабов. Хотя нас разделяет очень много поколений. Я точно не знаю, где именно на фамильном древе место гвардейца Данешти, но могу предположить, что он в каком-то родстве с Николае и Вильгельмом. Строго говоря, я потомок Влада Дракулы, а Николае – нет.
– Ты думаешь, это может сыграть в твою пользу? И… Дачианы?
Томас задернул занавески обратно, оставив лишь небольшую щель. Пробивающийся сквозь нее свет тонкой линией выделил очертания его подбородка.
– Ты думаешь, моя сестра может быть жива?
– Я не знаю, что и думать. – Я прикусила губу, раздумывая, с чего начать. – Тебе не кажется странным, что Иляна, скорее всего, просто неграмотная крестьянка, так хорошо разбирается в истории древнего низложенного рода? Там же все так запутанно. Даже ты, их потомок, ориентируешься с трудом. Откуда ей знать все эти средневековые семейные хитросплетения, даже в столь печально известной династии?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что, если кто-то использует Иляну… Вдруг это Орден Дракона каким-то образом вовлек ее в свои планы? Как мы сможем узнать, кто член Ордена? Кто может хорошо разбираться в родословных? Почему они убивают только потомков Данешти – и при этом почему-то еще простонародье?
Я глубоко вздохнула, заставляя себя высказать главное опасение:
– До сих пор ни один из потомков по твоей линии не был убит. Так что Дачиану в Бухаресте могли и не тронуть. Что, если она на самом деле никуда не пропадала? Как минимум не пропадала по скверным причинам. Что такое этот Орден, Томас? Чего они, в конце концов, хотят? Может быть, они защищают твою сестру, твою кровь? И каким образом тут замешана королевская семья, может быть, Раду ошибся? Они вообще тебе родственники?
– Нынешняя королевская семья никак не связана с династией Басарабов. – Томас выпрямился, сверкнув глазами. – Ты думаешь, они…
Экипаж внезапно остановился, нас кинуло вперед, а затем отшатнуло назад. Возница заговорил с кем-то по-румынски, его голос звучал напряженно. Я прижалась лицом к холодному стеклу, но из окна экипажа не было видно, кто его собеседник. С небес буквально хлестал ледяной дождь. Я обернулась назад и увидела, что Томас не смотрит в окно. Его взгляд был прикован к ручке двери. Та начала медленно поворачиваться. По моей спине пополз холодок. Возница выкрикнул какое-то проклятие по-румынски. Под влиянием импульса я метнулась через сиденье и схватилась за ручку, но моих сил было недостаточно, чтобы удержать широко распахнувшуюся дверь.
Внутрь экипажа всунулось искаженное лицо, с запорошенными снегом бровями и красными щеками, исхлестанными ветром. Данешти расплылся в улыбке, но глаза его не улыбались.
– Согласно королевскому указу выезд за пределы замка запрещен.
Томас незаметно передвинулся, закрывая меня от гвардейца.
– Вы не имеете права нас задерживать. Директор дал нам разрешение на выезд.
– Когда мы прибыли, чтобы сопроводить князя Николае домой, его не оказалось в покоях. Пока он не объявится, никому не дозволено покидать замок.
И не потрудившись еще что-либо добавить, Данешти захлопнул дверь. Мне оставалось лишь молча смотреть, как конная стража окружает наш экипаж. Нас отвезли обратно в академию, и чем ближе мы были к замку, тем сильнее раскачивался вокруг беспощадный лес, словно бы злорадствуя.
Мой мозг бурлил от последних открытий. Николае не был родственником нынешним королю и королеве, так почему же двор в панике от его исчезновения? Если князь действительно исчез, то он не мог быть сообщником Иляны или членом Ордена. Это означало, что есть кто-то еще, с не менее богатым знанием родословных. Мои подозрения продолжали расти. Может быть, мы на самом деле охотимся за Дачианой? Неужели мы опять обманулись? Вдруг ее на самом деле не удерживают насильно и не защищают. Что, если она сама стоит за всем происходящим? Если дворянские семьи были членами тайного общества с момента его основания, как утверждал Раду, она вполне могла в нем состоять. Но допустили бы они в свои ряды молодую девушку?
Ветер взвыл, словно от боли, и невидимые волоски на моей шее и руках встали дыбом. Мне было сложно бороться с мыслью о том, что нас везут навстречу нашему концу. Замок князя Дракулы замер в злорадном ожидании, когда мы остановились перед воротами. Казалось, академия с нетерпением ждет возможности вонзить в нас зубы.
Глава тридцать седьмая
Полная комната подозреваемых
Обеденный зал
Salâ de mese
Замок Бран
22 декабря 1888 года
Огоньки свечей нервно подрагивали в люстре, висящей над нашими головами, а мы в напряженной тишине ожидали изменений в ситуации с нашей вынужденной изоляцией.
Из забранного решеткой вентиляционного отверстия доносился аромат корицы: на кухне что-то пекли. Слишком приятный запах для бури, что сейчас в буквальном смысле слова разыгралась за стенами замка и фигурально бушевала внутри его стен. Директор Молдовеану, стоя в тени у дверей в обеденный зал, шептался с Данешти, Перси и Раду. Наш профессор фольклористики время от времени принюхивался; аромат любимых булочек в сахарной глазури явно заставлял его отвлекаться. Молдовеану, на лице которого читалось желание убивать, прищелкивая пальцами, слушал, как Раду бормочет извинения.
Я оглядела комнату в попытке найти библиотекаря, но Пьер явно отсутствовал. А странно – ведь было сказано, что все находящиеся в замке обязаны присутствовать на этой встрече. Теперь я подозревала всех.
