– Это только мне кажется, что мы начинаем ему нравиться, или тебе тоже?
Глава сорок пятая
Лебеди и волки
Резиденция цел Рэу-Крессуэлл
Бухарест, Румыния
24 декабря 1888 года
– О! Вы оба здесь!
Дачиана устремилась к нам по главной лестнице так быстро, как только позволяло ее расшитое платье. Странно было стоять здесь, в окружении таких прекрасных вещей. Даже мебель была отделана золотом и отражала сияние свечей. Это было просто потрясающе. Я присела в вежливом реверансе, когда она приблизилась к нам, и Дачиана сделала то же самое.
– Замечательно видеть вас в более… цивилизованных обстоятельствах, – она расцеловала меня в обе щеки и крепко обняла брата. – Мне удалось добраться до миссис Харви, прежде чем она уехала в Лондон, но она наверху.
– Дремлет? – Губы Томаса дрогнули.
– Нет же, убожество, – сказала Дачиана. – Одевается к балу. Поторопитесь-ка и вы. Гости начнут прибывать меньше чем через час.
После кошмарных событий в склепе бальное платье было, пожалуй, последним, о чем я думала. На самом деле я едва успела собрать вещи. Директор выставил нас из замка так быстро, что мы не смогли даже ни с кем попрощаться, что уж говорить о прогулке по магазинам. Я оставила Ною записку, но все-таки предпочла бы проститься лично. Мне будет не хватать его и его острого ума. Размышление о сокурснике вызвало к жизни другие, более мрачные воспоминания; я попыталась не вспоминать гибель Анастасии – и потерпела неудачу.
Дачиана осторожно протянула руку и вытащила меня из этих болезненных образов. Ее пожатие на миг стало крепче, и это придало мне сил.
– Скоро здесь будет кое-кто, кто поможет вам, – сказала она.
– Мне нечего надеть.
Я обменялась нервным взглядом с Томасом, но Дачиана только отмахнулась, заговорщическая улыбка осветила ее лицо.
– Беспокоиться не о чем, – сказала она. – Просто несколько хороших друзей решили вместе насладиться Сочельником. Ничего экстравагантного. Твое лучшее платье должно подойти.
Комната, которую приготовила для меня Дачиана, была прекрасно обставлена. Столь изысканно украшенная обстановка не показалась бы неподобающей даже королю, не говоря уже о дочери лорда.
На несколько мгновений я замерла в дверях, впитывая это великолепие. В углу мягко потрескивал камин, и я не могла не подойти поближе, чтобы полюбоваться картинами, висящими над изысканной каминной полкой. Цветы, горы и виды Бухареста были запечатлены красками, сияющими, словно драгоценные камни. Я подошла еще ближе, с интересом их рассматривая. Вдоль нижнего края было изящной вязью начертано знакомое имя. Я сразу узнала почерк.
«Томас Джеймс Дорин цел Рэу Крессуэлл».
Улыбаясь про себя, я перебралась к большой кровати с шелковым пологом на столбиках – и остановилась. Поверх покрывала лежала знакомая коробка, перевязанная черной лентой. Я забыла открыть ее в академии и почти забыла даже день, когда Томас попытался тайком подбросить ее в мои покои. Я провела пальцами по петлям банта, восхищаясь гладким прохладным шелком.
После всего, что мы пережили, я едва могла поверить в то, что Томас не забыл упаковать и ее. Я медленно потянула за конец ленты, наблюдая, как распадается узел. Любопытство наконец взяло верх, я продралась через коричневую оберточную бумагу и подняла крышку. Шелковая бумага сморщилась и смялась с нежным шорохом, когда я коснулась роскошного одеяния, скрытого под ней.
– Ой…
Я извлекла сверкающее платье из коробки, сражаясь с внезапным натиском эмоций, буквально душивших меня. Томас купил для меня толику солнечного сияния и мечты. Что-то, полное света, чтобы разогнать затяжные кошмары. Крошечные драгоценные камни будто подмигивали мне в свете свечей, когда я рассматривала платье, поворачивая его то одной стороной, то другой. Оно казалось еще прекраснее, чем в Брашове. Желтый цвет был таким нежным и сливочным, что мне захотелось попробовать его на вкус.
Это был один из самых великолепных нарядов, какие я когда-либо видела. Независимо от того, сколько смертей и ужаса встречается на пути, всегда остается красота, которую можно найти. Мое сердце забилось быстрее, когда я представила, как Томас крадется обратно в лавку и просит завернуть это платье. Не денежная сторона подарка, а то, что он купил его просто для того, чтобы порадовать меня, заставило меня задохнуться.
Я обняла платье и протанцевала по комнате, позволяя тюлевым юбкам шелестеть, как будто я пребывала в объятиях восхищенного партнера. Я осознала, что не могу дождаться момента, когда покажусь Томасу, и, возможно, стану похожа на внезапный солнечный луч, чтобы тоже осветить его дух. Мистер Томас Крессуэлл мог не носить княжеского титула, но и так все было прекрасно. Для меня он всегда был королем моего сердца.
Когда Дачиана затевала бал, это не было скромным событием. Это было событие, достойное королевы.
Виктория и другие девушки наслаждались щедрым пиршеством из пирожных, выпечки, фруктов и прочих лакомств, сложенных в башни столь головокружительные, что даже остатками можно было бы накормить весь Брашов. Все эти дары и приношения были вылеплены в форме фантастических зверей, которых я не могла рассмотреть со своего места. Как бы я хотела, чтобы Лиза была здесь и могла вместе со мной полюбоваться ими! Я не получила ответного письма от нее, и теперь мне пришлось подавить нарастающее ощущение тревоги. Все было хорошо.
Я двинулась по круговому балкону, загипнотизированная действом, происходившим в центре бального зала. Танцовщицы были увенчаны алмазными диадемами с ослепительно белыми перьями по обе стороны головы, над серебряными висками, и это придавало им сходство с взлетающими лебедями.
Лифы их платьев были полностью сделаны из перьев – белых, оттененных серым. Тем не менее, когда они порхали в танце, наибольшее внимание привлекали их перчатки. Плотные черные кружева начинались у самых кончиков пальцев, постепенно переходя в прозрачные дымчатые завитки газа, плотно закрученные над локтями.
Я стояла очарованная, глядя, как они изящно перепрыгивают с ноги на ногу. Некоторые в толпе гостей наблюдали за танцем, но большинство было поглощено разговорами.
– Какая жалость.
Я обернулась и обнаружила Иляну, кивающую на людей внизу. Я не смогла сдержать вздоха, сорвавшегося с моих губ. Вышитый наряд горничной и крестьянская одежда остались в прошлом. Передо мной была ослепительная молодая женщина в платье, достаточно элегантном для принцессы.
Аппликация-бабочка расправляла крылья на ее пышной груди, притягивая взгляды и вынуждая их стекать с ее плеч вместе со шлейфом. Он был почти таким же ошеломляющим, как и та, что носила его. Я не могла не восхищаться этой молодой женщиной и всем, что она сделала для своей любимой земли. Она воплощала тот вид дворянства, в котором нуждался мир. Тех, кто не побоится отправиться в пугающее странствие ради благополучия своих людей.
