– И в тот период он купил поместье? – спросил Роджерс.
Гейл пожала плечами.
– Оно стоит сорок миллионов, – тихо сказал офицер.
Она разинула рот:
– Лживый сукин сын. Сорок миллионов! Бог ты мой!
Гейл провела ладонью по волосам.
– Вы могли бы рассказать что-нибудь о его происхождении или семье? – попросил Роджерс.
– Отец Эдди был букмекером. Кажется, он сорвал куш в день дерби, после чего открыл свою первую букмекерскую контору. Кроме этого, я ничего не знаю. Странно, но Эдди мало с кем дружил. Сорок миллионов! Наверное, с момента покупки поместье увеличилось в цене. Просто невероятно. Он говорил, что бизнес отца приносит ему пятьдесят тысяч в год.
Версия Роджерса о том, что де Джерси приобрел поместье на средства, добытые незаконным путем, казалась все убедительней, и в душе старшего суперинтенданта росло радостное предвкушение.
– Как вы думаете, откуда он взял столько денег на покупку? – осторожно спросил Роджерс.
– Понятия не имею. Он продал все агентства отца – может, с этого. Я и впрямь не знаю. У него всегда водились деньги, он умел инвестировать капитал. Он повторно женился, на какой-то модели, которая ему в дочери годится.
– Вы слышали, чтобы кто-нибудь называл его Полковником? – спросил Роджерс.
– Полковником? – повторила Гейл. – Он некоторое время ходил в Сандхерст, но его выгнали. Травма колена, кажется. Он всегда жаловался на него. О другом отношении к армии я не в курсе. Полковником он не был. Хотя, зная его, не стала бы утверждать наверняка. Может, он играл этого Полковника, не знаю.
– Играл? – переспросил Роджерс.
– Его мать ходила в любительский театральный кружок, и в детстве он часто бывал на спектаклях. Я мало что знаю про это, но у него были фотографии в костюмах и париках. Конечно, во время нашего брака он ничем подобным не занимался. Слишком сильно хотел получить одобрение папочки. – Гейл поднялась и посмотрела в сторону небольшого антикварного стола. – Кажется, у меня есть один снимок. Уверена, он здесь.
Она открыла ящик и принялась доставать письма, книги и старые дневники в поисках альбома с фотографиями.
– Уверена, что был где-то здесь.
Гейл обвела комнату взглядом, потом прошла к книжному шкафу.
– Вы когда-либо встречали Джеймса Вилкокса?
– Джеймса? – Гейл оглянулась на Роджерса. – Да, я знала его в те времена, когда мы вместе носились по клубам. Это он познакомил меня с Эдди.
– А Тони Дрисколл?
– Я читала про него в газетах, но никогда не встречала. – Она вернулась к поискам, просматривая полки, и наконец указала на верхний ряд книг. – Кажется, там.
Сара, которая была ростом выше Гейл, поднялась на цыпочки и, достав сверху альбом в кожаном переплете, передала его хозяйке квартиры. Та пролистнула страницы.
– Может, я ошиблась. После его ухода я выбросила все, что было с ним связано. Ага! Не знаю, зачем только сохранила, но вот этот снимок. – Она подняла пленку, открывая три черно-белые фотографии. – Это спектакль, в котором он участвовал ребенком. Поглядите сами. Он стоит в конце ряда.
Роджерс посмотрел на снимок.
– Они ставили «Рождественскую песнь». Он стоит рядом с маленьким мальчиком на костылях.
Роджерс не увидел никакого сходства с мужчиной, на которого он вел охоту, – на фото с краю робко стоял высокий тощий мальчишка. Перевернув снимок, он увидел нацарапанные на обороте имена участников этого спектакля и передал его Саре. Малютку Тима сыграл Г. Смедли, а про себя де Джерси написал «Я». Сара вернула фотографию Гейл:
– Спасибо.
Роджерс понял, что первая жена де Джерси не располагает ценной информацией. Офицер поднялся и поблагодарил ее за уделенное время, однако Гейл еще не закончила свой монолог:
– Он бросил меня. Даже не набрался смелости сказать мне в лицо, что уходит. Я проснулась и обнаружила, что он упаковал вещи и смылся. А позже я поняла, что он не один год планировал свой побег. Кошмар! Мои адвокаты считали, что, скорее всего, он готовил это полгода, и это повергло меня в ужас, ведь я понятия ни о чем не имела. Вот такой он человек, лицемер и лжец.
Роджерс снова пробормотал слова благодарности.
– Что ж, надеюсь, в этот раз мы его поймаем, – сказал он.
– Но какой в этом смысл? – ответила Гейл. – Он стал чуть ли не народным героем, если верить СМИ, а драгоценности уже вернули. Эдди же никого не убил.
Она посмотрела на них своими водянистыми голубыми глазами и захлопнула за офицерами дверь.
– Вы верите в это? – спросил Роджерс у Сары, когда они вернулись в машину.
Она замешкалась.
– Нет, не верю. Я думаю, он убил Сильвию Хьюитт. И считаю, что он мог убить Алекса Морено.
– Почему вы так решили?
– Знаю, все считают Эдварда де Джерси неким героем, но для меня он всего-навсего вор, а может, был им не один год. Чем больше я слышу об этом человеке, чем больше узнаю, тем отвратительнее он кажется. Я бы ни за что ему не доверилась, однако, встретив его, возможно, запросто влюбилась бы. Поэтому он так опасен. Уверена, если Алекс Морено лишил его денег, де Джерси не простил бы ему этого.
Роджерс искоса посмотрел на коллегу:
– Сара, позвольте я кое-что скажу. Может, я и согласен, но если мы начнем расследование в Штатах, то они подключатся к делу. Мы проделали такой путь, чтобы поймать этого мерзавца, и я хочу лично провести арест. После этого я уйду на пенсию, и никто другой не станет приписывать себе мою заслугу, ведь мы работали неделями, круглосуточно. Я доберусь до этого сукиного сына. Знаю, я близок к цели.
– Но вдруг он как раз в Штатах.
Роджерс мрачно посмотрел на нее.
– Если де Джерси захочет прибрать к рукам недвижимость Морено, мы об этом узнаем. Там за всеми новостями следит подрядчик. Но вы должны понимать, что если де Джерси действительно убил Морено, это будет их дело, а не наше. Сейчас я хочу лично поймать чертова подлеца. Теперь мне кажется, что я по-настоящему узнал Эдварда де Джерси. У этого человека нет чувств, он скользок и холоден, как рыба. Он бросил первую жену и так же поступил со второй.
– Да, он кажется безжалостным. Обойтись подобным образом с двумя дочерьми! Немыслимо, – с отвращением отозвалась Сара.
Роджерс открыл машину.
– Да, он безжалостен, но у него есть слабость. И теперь я это понимаю.
– Его дочери? – спросила Сара, забираясь в машину и хлопая дверцей.
Роджерс сел рядом.
– Нет. Каким-то образом ему удалось отгородиться от обычных человеческих чувств. Конечно, де Джерси дорожит родными, но он слишком расчетлив. Прорабатывает каждую деталь месяцами. Организация этого ограбления – просто шедевр.
