7 сентября, спустя два дня после того, как Suhaili пришлось выдержать удар шквала, море успокоилось, что дало мне возможность заняться Адмиралом. Ремонт нельзя было откладывать в долгий ящик, так как ветер изменился, а для поворота через фордевинд мне был нужен левый флюгерок. Все оказалось не так сложно, как я думал. На яхте имелись две запасные стойки для флюгерков автоуправления и я решил снять фанерную пластину с покореженной стойки и прикрепить ее к новой. Это оказалось непросто, поскольку мне очень мешала сильная боковая качка. Несколько раз я полностью погружался в море – не самое приятное ощущение, принимая во внимание, что непромокаемость одежды вещь достаточно условная, да и дизайн ее не подходил для плавания.
До входа в воды Южного океана сила ветра лишь однажды превысила 7 баллов, но затем все изменилось. Достаточно сказать, что за десять дней на нас пять раз, обрушивались ветры ураганной силы. Мне не хотелось убирать все паруса и жертвовать скоростью во имя безопасности, мы и так уже потеряли много времени. Дули западные ветры, а мы плыли на восток. Для того чтобы победить в гонке, надо было двигаться как можно быстрее, но частота штормов была пугающей и мне все чаще вспоминалось предупреждение Алека Роуза.
Штормовая погода держала под напряжением и лодку, и меня. Целыми днями я не мог расслабиться, был как на иголках. Сильное переутомление привело к тому, что психологически мне было все труднее не убирать паруса на ночь, когда ветер становился сильнее. Обычно я спал на полиэтиленовых контейнерах, не раздеваясь и завернувшись в парусину. Дело часто доходило до судорог, после чего я менял позу и старался задремать в сидячем положении. Иногда это удавалось, но лишь до следующего мощного крена, который отбрасывал меня к противоположной стене каюты. Пытаться втиснуться в койку не имело смысла, ведь случись авария, оттуда нельзя было быстро выбраться, а выкинуть меня из койки мог любой мощный удар волны о борт.
Недостаток сна очень плохо действовал на меня, я ощущал хроническую усталость и легко раздражался по пустякам. О моих чувствах свидетельствует дневниковая запись от 9 сентября:
9 сентября 1968 года, 87-ой день плавания
Я проснулся в 11.00 после трех часов непрерывного сна на койке. Ветер ослаб, поэтому я поднялся на палубу и поставил дополнительные паруса. Нас сильно качало, в каюте было трудно удержаться на ногах, но мне удалось подогреть суп, а позже, ценой нечеловеческих усилий, я сварганил чудесный сливовый пудинг. Я также приготовил новый напиток из бренди, меда, горячей воды, сахара и лимона – неплохая смесь, которая помогла мне встряхнуться. С самого момента пробуждения я чувствовал себя очень подавленно. В таких условиях я ничего не могу делать. (Сейчас, когда я пишу эти строки, уже глубокая ночь и качка не такая ужасная). Самое страшное заключается в том, что к настоящему моменту ничего особенного не достигнуто. Я потратил массу нервной энергии, оставив на ночь кливер, спрашивается, ради чего? Ради дополнительных 20 миль. Чего стоят 20 миль, если предстоит пройти еще около 20 тысяч?
Будущее оставляет желать много лучшего, еще дней 150 качка будет бросать меня из стороны в сторону, одежда будет промокать каждый раз, когда
придется ставить или убирать паруса. Четырех штормов оказалось достаточно, чтобы привести мои ладони в ужасное состояние – кожа стерта до волдырей, ногти сбиты, все пальцы в порезах. Все тело покрыто кровоподтеками. Кожа зудит оттого, что сутками напролет на мне мокрая одежда. Я уже не помню, когда нормально мылся в последний раз. Я чувствую себя абсолютно физически и нравственно опустошенным, а ведь в Южном океане я всего лишь неделю! Кажется, что годы прошли с того момента, как я повернул через фордевинд на восток, хотя это случилось в ночь на вторник! Шести дней еще не прошло, а впереди еще 150. К тому времени, когда закончится плавание, я несколько раз успею превратиться в зомби. Думаю, что я уже по горло сыт плаванием. Время зайти в порт, несколько часов полежать в горячей ванне, отведать стейка с яичницей, горошком и молодым картофелем, лимонный безе, кофе, Drambuie (шотландский ликер из виски, меда и трав) и сигара. После всей этой прелести – долгий, ничем не прерываемый сон в широкой и мягкой постели… впрочем, ни о чем подобном лучше не думать, находясь здесь, в этой скорлупе. Все это – достаточно отдаленное будущее. Хотелось бы иметь какую то приемлемую перспективу в краткосрочном плане. Возможно, какое-то облегчение принесет Австралия, но это будет всего лишь непродолжительный контакт с кораблем, ничего особенно привлекательного, к чему можно было бы стремиться. В конце концов, после Австралии чуть более половины дистанции будет оставаться непройденной. Иными словами, чудесная перспектива. Непонятно, чем мне не нравились большие корабли?
Жизнь на них однообразна, но они, по крайней мере, иногда заходят в порты, что приводит к некоему разнообразию. Заключенному Дартмутской тюрьмы не приходится, в отличие от меня, заниматься тяжелым физическим трудом. Правда, он не пользуется симпатиями публики, но и не страдает от одиночества, хотя компанию ему составляют не самые симпатичные личности на свете. Его снабжают хорошо высушенной одеждой, никто и ничто не скидывает его с койки во время сна. Интересно, если бы людей вместо тюрьмы посылали в одиночное кругосветное плавание, как это отразилось бы на уровне преступности? Десять месяцев одиночного заключения и каторжные работы.
Этой ночью наблюдал интересное зрелище. Поднявшись в 2 часа наверх проверить Адмирала, я увидел прямо по курсу огни. Они светили внизу, почти у самой поверхности моря. Огни быстро приближались, пробел все увеличивался, и мы прошли между ними. Они выглядели как две клинообразные светящиеся глыбы длиной приблизительно 2 фута 6 дюймов, их максимальная ширина была футов 8, к острой части клина она сужалась до 4 футов. Наверное, это были лептоцефалы, хотя и очень необычной формы.
Сейчас все более или менее спокойно, но качка все же сильная – одну ногу я для пущей устойчивости выставил в камбуз. За последние сутки атмосферное давление не изменялось. Кажется, сейчас ветер меняет направление – неплохая новость.
10 сентября оказалось неудачным днем, что нашло отражение в дневнике.
10 сентября 1968 года, 88-ой день плавания
Наверное, я все-таки оптимист или скорее, фаталист. Будь я реалистом – сдался бы после сегодняшнего дня. Впрочем, размышляя над случившимся, можно назвать меня реалистичным оптимистом – в любом случае, все определения такого рода носят умозрительный характер. День начался неплохо, стояла хорошая погода и мне удалось провести визирование. За два дня мы прошли фантастические 314 миль и находились южнее Кейптауна. Отказ от взятия рифов позитивно сказался на числе пройденных миль, однако в свете последних событий, мне придется отказаться от рискованного стиля плавания – отныне я намерен снизить скорость движения.
Приготовив мясные консервы и сэндвичи из хлебных чипсов, я достал карту, чтобы отметить на ней пройденное за сутки расстояние. Как оказалось, мы отклонились от курса больше, чем обычно. Надо было выяснить причину. Отправившись на палубу, я обнаружил, что руль автоуправления был сломан. Дул ветер силой около трех баллов, мы быстро плыли в фордевинде, поэтому я спустил грот и бизань, оставив для устойчивости только передние паруса.
