Поплавал с камерой и сфотографировал небольшую колонию стебельчатых морских уточек
[31] перед тем, как отправить их в свободное плавание. Некоторые жирные особи достигали в длину 6 дюймов. Больше всего их собралось на корме и по бокам от нее, а так же у старн-поста, скопления морских уточек были и на киле. Противообрастающее покрытие уже утратило свои защитные свойства – весь корпус покрылся ракушечными пятнами. Впрочем, за редким исключением, они довольно легко отдирались. Все эти исключения въелись в корпус выделенной ими белой известковой секрецией, когда борт приподнимался на волне, я цеплялся за них – они легко выдерживали мой вес.
Мы прошли в 1800 милях западнее Буэнос-Айреса 9 февраля. Целую неделю мы плыли на север с медленной скоростью, делая за день в среднем 70 миль. Дули слабые переменные ветры, изредка налетали резкие шквалы, о которых, к счастью заблаговременно ставили в известность сопровождавшие их кучевые облака. Реагировать на эти шквалы надо было немедленно. Обычно я тут же спускал грот и мы продолжали плыть с поднятым кливером, стакселем и бизанью. К вертлюжному штырю бизань-мачты привязывалось ведро для сбора пресной воды. В промежутках между шквалами нещадно палило солнце, каюта начинала походить на печь. При приближении шквального фронта резко повышался уровень влажности, поэтому мне приходилось вылезать наверх и спасаться от солнечных лучей в тени парусов, пока закрывшие солнце облака не приносили мне некоторого облегчения. Переход от холодной погоды у мыса Горн к чуть ли не тропическим условиям, завершился всего за четыре недели. Этого срока оказалось недостаточно для меня. Мое тело настолько свыклось с Южным океаном, что мне требовалось время для акклиматизации.
Однако повседневную работу следовало выполнять и я не отказывался от попыток завести двигатель.
19 февраля 1969 года, 251-ый день плавания
Очнулся от прерывистого сна в 07.20. Меня разбудило солнце – я лежал на палубе. Ветра почти не было, но временами с северо-северо-запада и с северо-северо-востока налетало что-то более или менее заслуживающее внимания. Некоторое время, меняя галсы, я пытался найти оптимальный для движения на север режим, но вскоре бросил это дело, даже в такую рань я был весь покрыт потом и тяжело дышал.
Все утро ушло на смазку тросов. Я подумал о том, чтобы влезть на верхушку мачты, но для этого пришлось бы спускать Big Fellow, без которого лодка остановится. Да и сомневаюсь, что смог бы вскарабкаться до топа мачты в такую жару.
В 12.10 рядом с нами появилась акула. Она была меньше двух предыдущих особей. Я решил не трогать ее, ибо и так достаточно нагрешил, убив двух ее сородичей. Вместо благодарности, она утащила мою приманку вместе с леской…
Полагаю, что какой-то умник прочитает это и скажет, что я сделал все, когда ремонтировал двигатель, кроме одного – просто попытался завести его. Я попробовал и это, но за пятнадцать минут температура в моторном отсеке выросла до 98° по Фаренгейту
[32] и я просто не выдержал. Я также безуспешно пытался включить зарядное устройство.
Незаметно подошло время ланча, после которого я решил немного отдохнуть, так как чувствовал себя очень изможденным. Минут через десять ветер поменялся на норд-ост, пришлось подниматься наверх и поворачивать на другой галс. Спустя три минуты это был уже норд-вест. Еще раз, поменяв курс, я отошел от руля. Я не супермен и не бессмертный, я обычный человек, который может почувствовать, что силы на исходе. От работы на солнце у меня разболелась голова. Я не жалею, что ввязался в эту историю, просто хотелось бы, так сказать, выпустить пар на чем-то вещественном, вместо того, чтобы писать сейчас это! Я продержусь до конца и выиграю, если хватит воды. У меня осталось 7 галлонов.
Позже: у меня определенно легкий солнечный удар. Чувствую ужасную усталость, голова раскалывается и не в силах вынести жару. Завтра придется весь день просидеть внизу. Жаль, а я собирался привести в порядок весь такелаж. Как правило, начав заниматься чем-то одним, я не останавливаюсь и выполняю за один раз несколько работ. Надо будет сделать себе какую-то шляпу.
Единственный доступный мне способ лечения солнечного удара заключался в сидении внизу. Время от времени я выскакивал наверх и быстро окунался в воду, чтобы охладить тело. Делать что-либо еще при моем состоянии, было бы неразумно.
20 февраля 1969 года, 252-ой день плавания
В 03.10 проснулся, скатившись с койки. Ошарашенный, я выбрался на палубу и увидел, что нас накрыл очередной шквальный фронт. Я попробовал правый галс, а потом левый. Взглянув на звезды, я определил, что мы плывем на юго-восток и опять повернул. На компасе села подсветка, ночью им пользоваться нельзя было вообще – мой последний фонарь перестал работать три недели назад. Теперь в ночное время приходится определять курс по звездам. Ветер усилился, надо было заменить Big Fellow на кливер меньше. Для того чтобы не порвать парус при спуске, я развернул лодку, дал парусу обвиснуть и только потом убрал его. Сработало хорошо.
Проспал еще два часа, пока еще один шквал не прервал блаженное сновидение, в котором была задействована одна моя знакомая. Меня очень расстроило несвоевременное пробуждение! Полил сильный дождь, который прекратился так же неожиданно, как и начался, после чего я вернулся в койку, но поймать ускользнувший сон мне не посчастливилось.
Этим утром мне немного лучше, но голова слегка побаливает, особенно когда постоишь на солнце. Чувствую себя как бы одеревеневшим и очень уставшим.
Провел день за работой над шляпой. Конечный продукт достаточно функционален, но на показе мод у него нет шансов. Единственный, кто мог бы обидеться, это Клэмпетт из Беверли Хилл Биллиз
[33]. За ночь она высохнет, а завтра я ее покрашу, что придаст ей жесткость.
До полудня нам не удалось серьезно продвинуться вперед, несмотря на все мои вчерашние маневры. Сегодня было жарко, но не так сильно, как последние четыре дня. Старался держаться подальше от солнечных лучей. Скорость низкая, плывем то на северо-восток, то на северо-запад. Весь день дует слабый северный ветер.
Вечер выдался очень тихим, поверхность моря напоминает некачественное, с неровной поверхностью зеркало, в котором немного искаженно отражается небесная сфера. Я лежал навзничь на палубе и пытался приглушить мелькание мыслей в голове. Единственным периодически повторяющимся звуком, достигавшим моих ушей, был негромкий гул, длящийся каждый раз примерно полминуты. Затем невидимая рука мягко толкала лодку, после чего безмолвие прерывалось потрескиванием качнувшейся грот-мачты и колебанием волн вокруг корпуса лодки. Очень приятный вечер, но я с радостью променял бы все его очарование на хороший свежий ветер с юга.
