Послано: Британская Suhaili. Вокруг света без остановок.
Получено: Пожалуйста, повторите название.
Послано: Suhaili. Пожалуйста, сообщите обо мне Ллойду.
Получено: Сделаем. Удачи.
Послано: Расчетное время прибытия – через две недели, Фалмут.
Принято: Понял.
Я ликовал. Наконец, спустя четыре месяца, сообщение было передано. Я попытался представить реакцию на полученную новость дома и в редакции Sunday Mirror. Я знал, что мои близкие не переставали надеяться на то, что со мной все в порядке. Можно представить, как отец, переставляя булавки на карте, категорическим тоном заявляет о моем местонахождении через пару дней. В то время я не знал, что Брюс уже прилетел на Азорские острова. Он старался скоординировать поисковую операцию, в которой, помимо местных рыболовных судов, были бы задействованы самолеты ВВС США, Канады и Португалии. Иногда до меня доносился звук самолетов, но я не видел их, пока не подошел к британским водам.
Той ночью я слушал новости радиостанции ВВС, надеясь, что они упомянут обо мне – так я понял бы, что сообщение передано. Но ничего не было сказано. Я начал подозревать, что с Mobil Acme не передали сообщение обо мне, но возможен был и другой вариант: если Муатисье уже закончил гонку, оставшиеся участники мало кого интересовали.
На самом деле, Mobil Acme телеграфировал в Лондон немедленно и уже через два с половиной часа из Ллойда позвонили ко мне домой и сообщили, что я был замечен у Азорских островов. Эта эффективная работа, всех вовлеченных в нее сторон, положила конец беспокойному ожиданию моих близких. Мне было приятно узнать, как мне позже сказали, что Mobil Acme присовокупил к сообщению фразу: «Стандарт передачи сигнала безукоризненный». Эта ремарка помогла убедить людей на берегу в том, что я не спятил. Кроме того, с профессиональной точки зрения, она была хорошим комплиментом. Я могу сказать то же самое и о вахтенном на мостике танкера. По-видимому, мы оба учились в одной и той же школе связи на улице Коммершал-роуд в Лондоне.
Встреча с Mobil Acme произошла к западу от Азорских островов, когда до Фалмута оставалось 1200 миль. Если превалирующие в этом районе западные ветры сохранятся, мы без особых хлопот доберемся до Фалмута через две недели. К сожалению, той же ночью поднялся норд, который продолжал дуть следующие сорок восемь часов, вследствие чего нам за эти два дня удалось пройти 89 и 79 миль соответственно. Приподнятое настроение, в котором я пребывал после встречи с Mobil Acme и мысль о близости дома заманили меня в тривиальную ловушку для яхтсмена: я стал рассчитывать время прибытия на основании последнего удачного перехода, но неблагоприятный ветер и молчание радиостанции ВВС развернули мое настроение на 180°.
7 апреля 1969 года, 298-ой день плавания
Встал в 04.00, когда с юго-запада налетел ветер. Я взял рифы, чтобы облегчить лодке ход и опять отправился поспать еще пару часов. Весь день простоял у руля.
Рано утром я увидел землю на юго-востоке. Она испарилась еще до того, как высоко поднялось солнце. Должно быть, это острова Корво и Флорес, «где лежит сэр Ричард Гренвилл!» (строка из стихотворения Альфреда Теннисона – Баллада о флоте). Мои визирования показали, что в полдень мы находились в 30 милях от них. Я немного изменил курс, чтобы пройти севернее. Я побываю на месте битвы как-нибудь в другое время.
Стрелка барометра падает, дует зюйд-вест и в ближайшее время можно ожидать ветер с севера и холодный фронт. Я направляю Suhaili на север, чтобы как можно больше увеличить пространство между нами и островами – во мне еще свежа память о проблемах, с которыми мы столкнулись, проходя в прошлый раз это место. Сейчас мы взяли рифы и идем, смещаясь чуть влево. Скорость вполне приличная – 4 узла. Нет смысла стоять у руля, поскольку звезды не видны и к тому же, у меня сильно болит голова. Так или иначе, лодка пока прекрасно справляется сама.
Головная боль все усиливалась, а на следующий день разболелся желудок. Наверное, это отравление рыбой. Целый день я ничего не ел, и к вечеру почувствовал себя лучше.
Мощный разряд юго-западных ветров хорошо подтолкнул нас к дому, но 11 апреля они стихли. За три дня мы успели пройти 359 миль.
Сейчас 22.00, дела – лучше некуда. Мы полностью заштилились. Вокруг нас полно кораблей, я не смею заснуть – да и под хлопанье парусов особенно и не заснешь. Чувствую себя так, будто проигрался в пух и прах. Даже в зоне переменных ветров не было столь мерзко. Сижу здесь и не могу ничего сделать. Кажется, что меня преследует некая злобная сущность, получающая удовольствие от издевательства над моими надеждами.
Положение, в котором я оказался, разрывало сердце. Быть так близко от дома и не иметь возможности установить радиоконтакт – в тот момент я не знал, было ли послано с танкера сообщение в Ллойдс. Вдобавок ко всему, ветры покинули нас. На следующий день, в субботу 12 апреля, очередное визирование вывело меня из состояния ступора. Теперь я ощущал себя моряком, а не морским существом. Колдовской наговор, во власти которого я пребывал с момента прохождения мыса Горн, заставлял меня желать лишь одного: продолжения плавания. Теперь эти чары рассеялись, и я смотрел на море не как на среду обитания, а как на препятствие, лежащее между мной и домом. Неожиданно остро захотелось увидеть мой народ и мою страну. Чем быстрее, тем лучше.
Я занимался починкой флагов в кокпите, когда за кормой на горизонте показался идущий в нашем направлении корабль. Быстро подняв сигнальные флажки, я достал свой фонарь Олдиса и приготовился к контакту. Корабль прошел так близко, что я разобрал буквы на его борту: Mungo, Le Havre. Он пронесся мимо нас прежде, чем я успел передать сообщение.
12 апреля 1969 года, 303-ий день плавания
Я спустил флаги и продолжил их починку, когда примерно через пять минут, подняв голову, увидел, что судно возвращается. Его необычный для проходящего мимо корабля маневр вселил надежду. Подойдя ближе, он начал передавать сигналы. Получив: «Что Вы хотите?», я ответил – «Я в кругосветном безостановочном плавании, и меня считают пропавшим». Они спросили название яхты, и когда я ответил, стали махать в ответ. Стало понятно, что меня узнали. Я передал им сигнальным горном радиочастоту 2182 герца. Сообщение было принято, спустившись вниз, я включил радиостанцию. Пришлось помучаться с передатчиком долгую и мучительную минуту, в конце концов, связь была установлена.
Теперь о новостях. Муатисье, судя по всему, пошел по второму кругу. Я возглавлял гонку, но недавно меня объявили пропавшим без вести. Я попросил собеседника телеграфировать Клиффу Пирсону из Sunday Mirror, а когда я обратился к нему с просьбой послать счет Marconi, в ответ раздался смех, и мне сказали, что за такого рода сообщения плата не взимается. Кажется, в какой-то момент он засомневался, не жулик ли я. Он спросил мое имя, и услышав ответ, сказал: «Да, верно». Разговор шел на смеси английского и французского. Мысль о том, что весть обо мне дойдет до моих родственников, привела меня в такое возбуждение, что мой английский вряд ли звучал связно, поэтому не уверен, понял ли он мой французский.
