— Ужинали?
— Ел.
— Вам уже лучше?
Аптекарь лишь отрыгнул, но не ответил. По лицу было заметно, что он по-прежнему мучился желудком.
— Может, вам отдохнуть да подлечиться?
Ответа все так же не последовало.
— И меду надо бы почаще принимать…
— Гиду приходил? — невпопад спросил аптекарь.
— Да.
— Когда?
— Позавчера.
Аптекарь снова замолчал. Ханщильдэк робко взглянула на него и вздохнула.
Появление Хандоля
— Черт возьми, капитан Со, сколько же можно резину тянуть? Требуем, чтобы вы сегодня же вынесли окончательное решение! — Рыбаки окружили Гиду со всех сторон. Бесчисленные глаза испытующе уставились на него. Гиду, не вынимая рук из карманов униформы, окинул взглядом окруживших его рыбаков, угрожающе нахмурил густые брови, но вовсе не намеревался затевать драку, а делал это для того, чтобы показать, что он не из слабаков и никому не собирается уступать. Рябой рыбак со скрещенными на груди руками, выступив вперед, заговорил:
— Мы до сих пор терпели, сколько могли, и вы, капитан, это хорошо знаете.
— И больше не собираемся! — выкрикнул еще кто-то, и по толпе прокатилась волна возмущения.
Рябой моряк дипломатично разъяснил ситуацию:
— Мы сидим тут, на краю земли, баб знать не знаем, видеть не видим, пашем, как рабы, мерзнем на морозе, чтобы хоть как-то на жизнь заработать. Мы понимаем, что аптекарю тоже нелегко сейчас, поэтому терпеливо до сих пор ждали, что он нам выплатит положенное. Так неужели мы еще не подождем? Другие давно б уже бросили эту работу и поискали б ее в другом месте. А мы все на что-то надеемся, ждем, что капитан Со вот-вот заплатит нам, не сегодня, так завтра, — всё как есть, ничего не приукрашивая, сказал рябой.
Гиду прикурил, спичку отбросил подальше от себя и сказал:
— Другую работу, говоришь, поискать. Хм… Ну-ну, я вижу, что вам очень захотелось повкалывать за какие-то гроши… — Гиду оставался непоколебим.
— Эй, рябой! Что за сюсюканье? Давай пожёстче! — опять закричал кто-то из нетерпеливых.
Толпа стала напирать на Гиду, и на него, как стрелы, посыпались слова недовольства.
— Эй, что разорались-то?! Сначала надо ворота открыть, а потом в дом заходить, — хладнокровно подшутил рябой моряк. Он поднял руки, успокаивая своих товарищей, всем своим видом показывая свой авторитет и спокойствие.
Ропот прекратился. Над Гиду и рыбаками в воздухе повисла гнетущая предгрозовая тишина. Рябой выступил на шаг вперед и заговорил:
— Ладно, капитан, забудь, что мы сказали про другую работу. Но прошу тебя задуматься о наших проблемах. Мы едим на работе, а нашим бабам и детям землю жрать, что ли? Им надо хотя бы одну ложку риса в день съедать, чтобы выжить.
Гиду молчал.
— Неприятно говорить, но это правда. Мы знаем, что ты, капитан, делаешь для нас все возможное, работаешь круглые сутки и с нами не как с животными обращаешься. Вот и давайте не будем раздражаться друг на друга, а поговорим по душам, а?
— Хватит лясы точить, давай уж по делу тогда, — горько улыбнулся Гиду.
— Случись такое пару лет назад, мы к тебе, капитан, с таким делом и не пришли бы, сразу напрямик к аптекарю отправились бы. Но теперь ты капитан, да еще и зять Кима… — рябой заходил издалека и не торопился приступать к сути дела.
Гиду уже догадывался, что хотел сказать этим рябой, и держался уверенно, не подавая вида, что боится. Обступившие же его рыбаки начали нервничать:
— Разговорами делу не поможешь! Надо продать все снасти, — вырвалась из толпы угроза.
— Не ваше это дело — сети продавать! Что, тюремной каши отведать захотелось? — гневно выкрикнул своим низким голосом Гиду.
— Капитан, да ты послушай сначала, что я хочу сказать-то, — пытался успокоить Гиду рябой.
Но Гиду гневался наигранно, чтобы дать рыбакам отпор, он прекрасно знал, как справиться с ними.
— Мы хотели сказать, что много ли, мало ли мы поймаем рыбы, надо делить ее пополам.
— Пополам?!
— А что тут такого? Мы свою часть продадим, а выручку разделим между собой.
— Черт возьми, думаете, что вы так заработаете себе на еду? Думаете, что поймаете столько рыбы, что хватит на трехразовое питание?
— Ну, если бог моря не будет благоволить нам, ничего тогда и не поделаешь. А если ты, капитан, не примешь нашего предложения, тогда мы не будем забрасывать сети до тех пор, пока не получим весь наш заработок, — рябой раскрыл свою последнюю козырную карту и бросил на Гиду такой зловещий и угрожающий взгляд, какой можно было приобрести только во время отбывания тюремного срока в колонии строгого режима.
Но как бы рыбаки ни угрожали, они понимали, что все равно придется согласиться с Гиду, так как улова на самом деле не было.
— Хорошо. Делайте, как хотите. Сидите голодными, мне это только на руку. Я вовсе не собираюсь залезать в долги из-за вашего обеда. Да и какой дурак будет есть рис, не заработавши на него? Но если кто-нибудь хоть пальцем прикоснется к сетям, в тюрьму засажу! — Гиду тоже приберег запасную карту.
Среди рыбаков прошла новая волна возмущения. Рябой, чтобы подавить недовольство, снова замахал руками. Когда шум поутих, спросил у Гиду:
— А что ты, капитан, в таком случае думаешь? Говори начистоту, не скрывай, заодно и разрядишься. Уж, поди, больше не будешь упрашивать нас потерпеть еще немного? — помягче произнес рябой.
Гиду не торопился с ответом. Он выпустил изо рта клуб дыма и сказал:
— А как насчет того, чтобы съесть меня на ужин? — и разразился хохотом.
— Э-э, да ты эти шуточки брось!
— Ну, тогда слушайте. Сколько бы вы ни поймали рыбы, я планировал вам отдать пятую часть от улова.
— Ну, уж нет! Так не пойдет! — снова вырвался ропот толпы.
— Пойдет или нет, просили начистоту — вот я и сказал. Не знаю, что еще скажет на это аптекарь Ким…
— И слышать об этом не хочу! — рассерженно закричал рябой. — Твой тесть всего лишь аптекарь! Что он смыслит в рыбацком деле? Ты, капитан, должен сам обо всем позаботиться.
— А хозяйство-то мое, что ли? Аптекарь хозяин.
— Ишь ты, с нами-то свиреп, как тигр, а почто не скажешь пару ласковых своему тестю? — ехидно молвил рябой.
Но Гиду уже знал, как следует поступить, и сохранял самообладание.
— Тогда, — рябой вплотную подошел к Гиду и показал ему три пальца, — треть от улова наша.
— Четверть! — как на аукционе выкрикнул Гиду и с решительным видом прошел сквозь толпу, расталкивая рыбаков локтями, и сел на скале, всем своим видом показывая, что уступать не собирается.
