Сквозь недовольные крики рыбаков послышался голос старика Ёма, до сих пор хранившего молчание:
— Давайте дадим ему два месяца и посмотрим, что из этого выйдет. Если и дальше улова не будет, мы уйдем с этой работы. На данный же момент давайте послушаем капитана. Будет улов — выживет аптекарь и выживем мы. А если не повезет, мы все погибнем. А сейчас следует завязать ремни потуже и ждать.
Тут мнения толпы разделились. Рябой согласился со стариком Ёмом, который прекрасно понимал, что Гиду не собирался больше уступать рыбакам. Им ничего не оставалось, как только пойти на уступки Гиду. Они понимали, что хотя работать на аптекаря было невыгодно, но уйдя от него, они просто не смогут найти другую работу, лучше этой.
Досадуя, что проиграли, рыбаки постепенно разошлись по домам. Лишь один Гиду все так же сидел на скале, прислушиваясь к звуку волн. Сгустились сумерки. В небе светила одинокая круглая луна.
Гиду встал, прошел к пристани, отвязал свою лодку и поплыл к селению. Он не пошел домой, а направился в пивную, где не раз уже проводил ночь в объятиях официантки, но как только перешагнул порог пивной, вспомнил о своей жене. Ему показалось странным и бессмысленным тратить силы на совершенно безразличную ему Ёнок и ее семью.
Гиду сел. Рядом с ним послышался громкий женский смех. Это была официантка по имени Вольсон, коротко подстриженная, ярко накрашенная темно-красной помадой и румянами. Она заигрывала с одним из посетителей, хохоча во весь рот.
— Водки! — потребовал Гиду.
— А закуски?
— Дай что-нибудь.
— Не хотите свежего осьминога?
— Да неси что есть.
Вольсон налила Гиду водки, затем принесла осьминога под острым соусом и, заигрывающе шепнула ему на ухо:
— Говорят, что осьминог имеет вкус любовницы, а абалон — жены.
Гиду молча выпил, потом подвинул стакан сидевшему слева от него парню:
— Прими из моих рук!
Парень выпил одним махом и, протянув руку к осьминогу, с усмешкой сказал:
— Попробую-ка я вкуса любовницы, — и отправил кусок осьминога в рот.
Гиду снова наполнил водкой вернувшийся к нему стакан и на этот раз протянул его парню, сидевшему справа:
— И ты прими от меня!
Парень этот, до сих пор не поднимавший глаз и задумчиво сидевший над своим стаканом, вздрогнул и поднял голову.
— Ах! — Оба, Гиду и парень, сразу же протрезвели. Парнем справа оказался Хандоль.
Не раздумывая, Гиду выплеснул водку прямо в лицо Хандолю:
— Ах, ты, подонок, опять в Тонён заявился?! — Глаза Гиду засверкали.
Хандоль рукавом вытер лицо и гневно уставился на Гиду.
— Прочь отсюда, пока я тебе ноги не переломал! — заорал Гиду.
— Куда хочу, туда и иду. А ты-то что, купил весь Тонён, что ли?
— Представь себе! Ты, подонок!
— Да ладно вам, ладно. Разве не волен человек идти туда, куда глаза глядят? — парень, сидевший слева от Гиду, протиснулся и сел между ними, держа в руках свой стакан. Он был не знаком с историей Гиду и Хандоля.
Хандоль провел рукой по лицу, затем достал из кармана своего жилета монету в пятьдесят Джонов и выложил на стол. После чего взял лежавший рядом с ним узелок и встал.
— Только еще появись в Тонёне! Прибью! — надрывая горло, прокричал ему вслед Гиду.
У самых дверей пивной Хандоль обернулся, смерил Гиду презрительно-злобным взглядом и скрылся в ночи, держа замоченный водкой узелок.
Гиду долго еще пил до умопомрачения, потом горланил какую-то песню. Под конец, обессилев, рухнул на пол и забылся мертвецки пьяным сном.
Предсказание
Предсказатель судьбы открыл древнюю книгу гаданий Дансанджу
[50] на странице, где был изображен дом, в соломенной крыше которого застряла стрела. Под крышей дома сидела женщина в желтой юбке. За воротами на белом коне сидел парень в соломенной шляпе. Смотря в книгу, гадатель показывал на картинку и объяснял:
— Желтая юбка означает несчастье, стрела в крыше — муж больше не вернется домой. Вы пытаетесь разжечь печь из веток зеленой сосны, но они не горят, а только дымятся. Вы сидите в пустой комнате без огня и света и громко плачете, но никто не слышит вас, никто не может помочь вам. Два шага превратятся в милю, река Дэдонган превратится в птицу — вы больше никогда не увидите свою любовь.
Молодая женщина лет тридцати, услышав свою судьбу, закрыла лицо платком и разрыдалась. В комнате стоял удушливый запах, исходящий от желтолицего предсказателя и от его влажного, покрытого пятнами дождевой воды, костюма. Ханщильдэк, невольно присутствующая при этом и видя, как горько плачет молодая женщина, с трудом сдерживая свои слезы, спросила:
— Вы живете с мужем раздельно?
Продолжая плакать, молодая женщина кивнула в ответ.
— Он живет с любовницей?
Женщина опять кивнула.
Ханщильдэк зацокала языком:
— Да как же так? Да он совершенно ослеп! Бросить такую добрую жену?! — в сердцах посочувствовала Ханщильдэк. — Сын, наверно, есть?
— Есть, — сдавленным голосом ответила женщина, вытирая платком раскрасневшийся нос.
Тут заговорил предсказатель:
— Согрешили вы сильно в прошлой жизни, вот и приходится расплачиваться теперь. На семейное счастье и не надейтесь больше, даже самую малость не ждите. В награду за рождение сына, когда ему исполнится сорок лет, вы получите утешение. Он преуспеет, и у вас все наладится. Сейчас вам ничего не остается, как только жить ради сына, — на этих словах предсказатель захлопнул гадальную книгу.
Молодая женщина встала, понурив голову, и побрела прочь под тяжестью своих раздумий. Настала очередь Ханщильдэк, она подошла к предсказателю и сказала:
— Много наслышана о вашем даре точно предсказывать судьбу. Вот и пришла к вам с просьбой погадать, что мне приготовил этот год.
Ханщильдэк сначала гадала на мужа, затем по очереди на всех своих дочерей. Но ничего особенного не вышло — ни хорошего, ни плохого. Ханщильдэк осталась довольна:
— Бывает и так, что доброе тоже потом обращается в беду. Так лучше, чтоб ничего хорошего не выходило тогда, — заключила она и попросила погадать на себя.
— Будущее ваше беспросветно и ничего хорошего вам не предвещает, — проговорил желтолицый гадатель и косо посмотрел на Ханщильдэк. — Может ли муха быть в безопасности, если она не сидит спокойно дома, а все вертится у коровьего хвоста? Может ли закрыться без звука открытая сквозняком дверь? Вы сидите в лодке без паруса, которую несет в открытое море, и никто не может помочь вам. Хотя у вас и есть богатый дом под голубой черепицей, вы оставили его и теперь стоите на распутье перед тремя дорогами, не зная, по которой пойти.
