БЫКОВ (спокойно): Ну как так – к черту?
ЮРКОВСКИЙ: Не могу больше…
БЫКОВ: Пошли, пошли, Володя… Пустяки остались…
ЮРКОВСКИЙ: Нам не дойти… Ты сам еле стоишь…
БЫКОВ (хрипло смеется): Я?.. Хочешь, и тебя прихвачу? На другое плечо…
ЮРКОВСКИЙ (поднимаясь): Терпеть не могу хвастунов…
ЮРКОВСКИЙ шатается и чуть не падает. БЫКОВ поддерживает его под локоть.
БЫКОВ: Пошли, пошли… Музыку бы сейчас… Удивительно помогает на марше.
* * *
Внешняя опушка Каменного леса. Нагромождение плоских каменных глыб. Над скалистыми зубьями верхушек несутся багровые тучи, гудит далекая «Страна Мехти», тоскливо воет в скалах ветер.
В сугробах черной пыли, наметенных под скалами, лежат измученные космонавты. Вытянувшись, лежит на спине неподвижный ЕРМАКОВ. Спит, поджав колени к подбородку, БЫКОВ.
ЮРКОВСКИЙ не спит, лежит с открытыми глазами. Лицо его почернело, ко лбу прилипли пряди волос. Рот запекся, глаза страшно ввалились.
ЮРКОВСКИЙ (негромко): Алеша… (Ответа нет.) Алеша…
(Тишина.)
ЮРКОВСКИЙ, с трудом приподнявшись, всматривается в неподвижные фигуры товарищей и вдруг принимается торопливо снимать с себя оборудование – баллоны с кислородом, сифоны с соком, электробатареи рефрижератора. Он складывает все в кучу под камнем и сверху бережно кладет футляр с записями приборов.
Последний взгляд на товарищей, и ЮРКОВСКИЙ, неуклюже переваливаясь, уползает в черную мглу.
* * *
Рубка «Скифа». Спицын, грустный, похудевший, сидит у радиопередатчика.
СПИЦЫН (тоскливо): «Черепаха»… «Черепаха»… Я «Скиф»… «Черепаха»…
Ответа нет. СПИЦЫН медленно спускается в кают-компанию, подходит к буфету, машинальным движением открывает дверцу. В буфете шеренги консервных банок, фрукты, фляги с соками. СПИЦЫН вздыхает и закрывает дверцу.
* * *
Черный холм у опушки Каменного леса. ЮРКОВСКИЙ скатывается со склона и лежит на спине, задыхаясь, пытаясь скрюченными пальцами разорвать на груди прочную ткань скафандра. Он задыхается, в скафандре кончается кислород.
Мощная рука хватает его за шиворот и сажает.
Перед ЮРКОВСКИМ разъяренный БЫКОВ. Не говоря ни слова, быстрыми точными движениями БЫКОВ втискивает в заспинный ранец баллоны с кислородом, судорожно присоединяет отводные шланги и поворачивает клапаны. ЮРКОВСКИЙ делает глубокий вздох, второй, третий и закрывает глаза.
БЫКОВ (яростно): Дезертир!.. Если бы ты знал, как я тебя сейчас ненавижу!.. Пижон!
ЮРКОВСКИЙ (жалобно): Алеша…
БЫКОВ (не слушая): Венец великомученика приобрести хочешь? Жертву на алтарь отечества?
ЮРКОВСКИЙ: Алешенька… Я не могу…
БЫКОВ: Коробочку мне оставил, видите ли… Романтик задрипанный!
БЫКОВ одним движением вскидывает ЮРКОВСКОГО на плечо и уходит через холм…
…БЫКОВ усаживает ЮРКОВСКОГО рядом с неподвижным ЕРМАКОВЫМ.
БЫКОВ (сурово): Я хочу спать. Я очень устал. Дай слово, что ты не удерешь. Слышишь, ты?
ЮРКОВСКИЙ (тихо и покорно): Слышу. Даю. Спи. Ты мне только скажи – сколько еще осталось?
БЫКОВ не отвечает. ЮРКОВСКИЙ заглядывает ему в лицо и видит, что он уже спит.
ЮРКОВСКИЙ плачет.
* * *
Черная пустыня. Плоская, как стол, равнина, покрытая толстым слоем мельчайшей вулканической пыли. Ветер поднимает черные облака, на фоне красного неба движутся гибкие, как змеи, смерчи.
БЫКОВ по-прежнему тащит на себе неподвижное тело командира. ЮРКОВСКИЙ, все более отставая, плетется позади…
…Пустыня кажется бесконечной. БЫКОВ, проваливаясь по колено, тяжело дыша, несет ЕРМАКОВА и поддерживает под локоть окончательно ослабевшего ЮРКОВСКОГО…
…Гребень длинного пылевого наноса. По гребню, шатаясь, бредет БЫКОВ с ЕРМАКОВЫМ на спине. За ним, далеко отставая, ползет на четвереньках ЮРКОВСКИЙ. БЫКОВ опускает ЕРМАКОВА в пылевой сугроб, возвращается к ЮРКОВСКОМУ, подхватывает его под мышки и тащит за собой…
ЮРКОВСКИЙ (задыхаясь): Видишь, Алеша… Назад… К предкам… На четвереньках…
БЫКОВ (задыхаясь): Ничего… Главное – и на четвереньках остаться человеком…
* * *
Отроги ледяного плато. Под багровым небом – фиолетовый лед, причудливые торосы, скалы, выпирающие из-под ледяной корки.
Ползет БЫКОВ, волоча за собой неподвижного Ермакова.
Опустив ЕРМАКОВА на лед, возвращается к ЮРКОВСКОМУ. Перетаскивает его к ЕРМАКОВУ, укладывает, подхватывает ЕРМАКОВА и тащит дальше, вперед метров на десять. Возвращается к ЮРКОВСКОМУ, берет его, тащит к ЕРМАКОВУ, берется за ЕРМАКОВА, но обессиленный падает.
БЫКОВ: Володя… Володя…
ЮРКОВСКИЙ: Ты что… дружище…
БЫКОВ: Что-то я… устал вроде… Жаль, ракетницы… в «Черепахе»… Богдан бы… увидел…
* * *
Рубка «Скифа». Нагнувшись над микрофоном бортжурнала, СПИЦЫН в скафандре с откинутым шлемом говорит в микрофон.
СПИЦЫН (глухо): Я больше ждать не могу… Связи с «Черепахой» нет тридцать пять суток… Иду искать… Нарушаю приказ, но иду.
Богдан Богданович окидывает взглядом рубку и выходит… проходит по кают-компании… по коридору… выходит в кессон…
СПИЦЫН накрывает голову колпаком, застегивает ворот и берется за рукоятки затворов люка. Рука СПИЦЫНА рывком отодвигает затвор… Люк распахивается… Перед СПИЦЫНЫМ стоит БЫКОВ.
БЫКОВ шатается. Лицо его страшно – многодневная щетина, выпирающие скулы, запекшийся рот широко разинут.
БЫКОВ (едва слышным сиплым шепотом): Они живы, Богдан… Их надо внести…
* * *
Космос. Полыхая фотореактором, от Плутона уносится «Скиф».
Кают-компания. Весь экипаж снова в сборе. Все чистые, выбритые, но исхудавшие. ЕРМАКОВ, весь перебинтованный, лежит в кресле. СПИЦЫН поит его из соусника. ЮРКОВСКИЙ жадно ест телятину. БЫКОВ не отстает от него.
ЮРКОВСКИЙ: До чего вкусно… Неужели это я сам готовил?
БЫКОВ (деловито, протягивая к нему тарелку): Дай-ка добавки…
ЮРКОВСКИЙ (нравоучительно): Нарушение режима начинается с малого: у одних с пирожных, у других – с кусочка телятины…
СПИЦЫН (испуганно): Где пирожные? Какие пирожные? Анатолий Борисович, честное слово…
ЕРМАКОВ молча улыбается бледными губами.
ЕРМАКОВ: Разрешаю… Впереди – Земля…
* * *
Космос. В черном звездном небе – два огромных серпа – Земля и Луна. Аппарат отъезжает, и мы видим, что это изображение на экране электронного проектора в кают-компании.
