– Истории болезни туда, – ткнула она пальцем. – Отмечать каждую дозу точечками и черточками, и у доктора Эймса невосприимчивость к молочным продуктам, так что, если он попросит кофе, не добавлять молоко.
– Я ничего не говорила про доктора Эймса. – Пухлые щеки сестры Крамер задрожали от раздражения.
Мэдж пожала плечами и со смиренным видом сложила руки за спину.
– Просто догадка.
– Сестра Фуллертон очень внимательна, – мягко вставила Джоселин.
– Да, я такая.
Девушки молчали, шагая за старшей медсестрой, которая вывела их из крошечной комнаты с множеством перегородок к регистратуре, а затем в вестибюль.
Возле стопки журналов сидела нервная парочка. Они держались за руки, но смотрели прямо перед собой и вздрогнули, увидев медсестер, будто Джоселин с коллегами были расстрельным отрядом, который пришел забрать их на казнь.
Сестра Крамер прошествовала мимо них с замершей на лице спокойной улыбкой.
В паре шагов до коридора, ведущего к комнате посещений и кабинетам диагностики, их перехватил главврач Кроуфорд – его крупная фигура заслонила коридор, когда он резко преградил им путь. Сестра Крамер подпрыгнула и ойкнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки. Джоселин заметила, как она покраснела и как у нее забегали глаза. Странно. Она могла бы поспорить, что у сестры Крамер участился пульс и расширились зрачки.
Страх? Волнение? Почему сестре Крамер так сложно смотреть главврачу в глаза?
– Доброе утро, сестра Крамер. Сестра Фуллертон. Сестра Эш. – Он повернулся к Джоселин, щелкнув каблуками. В отличие от кабинета, его одежда была в безупречном состоянии. Лакированные кожаные туфли начищены до блеска. – Я ненадолго украду у вас сестру Эш. Надеюсь, это не доставит серьезных неудобств.
– Н-нет. Конечно нет, сэр. Сестра Эш, можете идти.
Ее тон внезапно стал резким, практически вызывающим, будто она ожидала, что Джоселин откажется, чего та делать не собиралась. В конце концов, она именно этого и хотела. Но сейчас, когда главврач нависал над ними, полностью сосредоточив на ней свое внимание, она начала сомневаться в своем плане. Ее будущая карьера была в его руках, и если она поднимет шум из-за пустяков, то может оказаться без работы еще до обеда.
«Ты знаешь, что ты видела. Ты заслуживаешь объяснений. Пациенты тоже заслуживают».
– Конечно, сэр, пойдемте, – ответила она, широко улыбнувшись Мэдж, испытывая при этом далеко не радужные ощущения.
Джоселин смотрела на фарфоровую голову на столе главврача Кроуфорда. Области мозга были выделены и подписаны аккуратным черным шрифтом, границы четко обозначены, отчего мозг был похож на карту со странами.
Она снова посмотрела на врача. Он потер пальцами виски. В его кабинете сегодня было намного чище. Возможно, приходила уборщица.
– Вы хотели со мной поговорить, – сдержанно подсказала Джоселин. У нее мурашки бегали по спине: казалось, что ее вызвали к директору для того, чтобы отругать и пристыдить… Но с чего бы ему ее ругать? Она не сделала ничего плохого.
«Ты знаешь, за что».
Доктор Кроуфорд смотрел немигающим взглядом, подкрепляя убежденность Джоселин в том, что сейчас ее бесцеремонно уволят. Эта мысль должна была еще больше ее встревожить, но разум уверял, что для нее будет лучше убраться подальше от этого места. Если не принимать во внимание, что это было бы эгоистично – что-то здесь было неправильно, и она будет трусихой, если повернется к этому спиной.
– Это может показаться преждевременным, сестра Эш… Джоселин вся сжалась. Вот оно! Ее точно увольняют.
– Но я выбрал вас для специальной программы. Экспериментального проекта.
Она замерла. Либо ей послышалось, либо ее не увольняют, а дают повышение.
– Я… Извините, сэр…
Доктор Кроуфорд рассмеялся теплым смехом, который вызвал в Джоселин воспоминание о детстве, когда к ней относились с ласковой снисходительностью, достал очки и протер их полой белого халата. Вытащив из кармана баночку, он открыл ее большим пальцем и бросил в рот мятный леденец.
– Будете? – спросил он, протянув ей баночку через стол.
Джоселин отрицательно покачала головой, все еще ошеломленная. Так вот откуда этот резкий запах мяты. В его кабинете пахло иначе, чем на этаже, здесь не было больничного запаха чистоты и антисептиков, который ей так нравился.
– Нет, спасибо. Я все еще… Наверное, я все еще пытаюсь понять, что вы имели в виду под специальной программой. Что конкретно это подразумевает? Я пока даже не успела освоить всю рутину.
Доктор Кроуфорд убрал баночку в карман и кивнул. По тихим звукам и движениям щек она понимала, что он гоняет леденец во рту.
– Садитесь, пожалуйста. Я знаю, что слишком быстро все на вас вывалил.
Джоселин села, благодарная за успокаивающее предложение стула.
Он тоже сел, поставив локти на стол. Фарфоровый череп стоял между ними, словно наблюдатель или связующее звено.
– Знаете, как становятся начальниками таких мест, как это?
Джоселин понимала, но в самых общих чертах. Она сама пыталась сделать карьеру, мечтая о том, что выглядело бы в глазах окружающих просто смешным. Главврачу этого знать необязательно. Черт, он уводит ее от темы, которую она изначально хотела обсудить! Но, может статься, заняв новую должность, она будет более значимой в его глазах. Если ей удастся стать ценным сотрудником, возможно, доктор Кроуфорд сможет говорить о странной ситуации в подвале более открыто.
– Да, знаю, – ответила она и рискнула добавить: – Но наши стремления к этому не особо поощряют.
– Вы имеете в виду молодых девушек? Да, я понимаю. Подобный образ мышления на самом деле слишком архаичный. Большинство наших коллег будут настаивать на том, что способность женщин к состраданию делает их идеально подходящими для профессий, связанных с уходом, но мы оба знаем, что эта работа требует определенной холодности и отстраненности, что прямо противоречит этому мнению.
Джоселин не могла не согласиться, вспоминая последние, самые тяжелые дни с бабушкой, когда такая отстраненность была единственным, что помогло ей продержаться. Она кивнула, надеясь, что доктор Кроуфорд не пытается заманить ее в ловушку, чтобы она отвлеклась и сказала что-то необдуманное. Возможно, он хотел узнать, работают ли в его учреждении самонадеянные и непокорные девушки.
Она продолжила:
– Всегда будут пациенты, которым мы не можем помочь, как бы прискорбно это ни звучало.
Его глаза, казалось, сверкнули после этих слов, и он немного наклонил голову, глядя на девушку, как хищник на добычу.
– Вы действительно в это верите? – спросил он.
– Я… – Джоселин верила своей интуиции, поэтому выпрямилась и твердо ответила: – Да, верю. Некоторых нельзя излечить. На самом деле. И настаивать на обратном было бы неправильным использованием ресурсов лечебницы.
