В НАСА поднялся большой переполох, когда в 1990 г. вскоре после запуска революционного телескопа «Хаббл» обнаружилась проблема в его работе. Он все так же был на орбите, летал вокруг Земли, где-то высоко в небе, но из-за дефекта зеркала диаметром в 2,5 метра не мог выполнять предназначение, ради которого и был запущен: делать с заданной резкостью фотографии Вселенной, чтобы определить, насколько велик и стар наш звездный дом.
Весьма важная работа!
В НАСА были свежи воспоминания о трагедии челнока «Челленджер» в 1986 г., а в 1992-м еще и связь со станцией «Марс-Обсервер» потеряли. И вот опять! Прошлые инциденты обошлись агентству в 813 миллионов долларов. Теперь был выявлен дефект космического телескопа. Удар по репутации. Все на нервах. «В воздухе чувствовалось напряжение», – сказал тогда Джозеф Ротенберг, директор отдела планирования полетов НАСА. А если урежут финансирование? Сократят программы? И решено было сделать то, что делают многие загнанные в угол: поднять ставки. Пойти ва-банк. Поставить на карту все. Не скупиться и потратить год на подготовку самых опытных астронавтов, которым предстояло отправиться в экспедицию и с помощью двух сотен специально изготовленных для этого инструментов попробовать установить систему оптической коррекции, состоявшую из двух зеркал, прямо в открытом космосе. Репутацию надо было спасать.
Вот только одна проблема.
Месяцы шли, финансирование стремительно таяло, а как закрепить в телескопе новые зеркала, никто не знал.
Как нашлось решение?
Всего-то нужна была пауза.
Однажды инженер НАСА Джим Крокер принимал душ в немецком отеле и обратил внимание на лейку душа, крепившуюся на штанге, и ручки, регулирующие ее высоту. И вдруг он понял, что таким же образом можно установить зеркала внутри телескопа.
Вернемся в наше время: то озарение помогло решить проблему, да так, что система проработала долгие годы. Джим не засиживался на работе в пятницу до ночи. Не пропадал все выходные в лаборатории. Он принимал душ в отпуске, и мозг расслабился. Когда никто не давил, он сам направлял мысли. Благодаря найденному решению «Хаббл» регулярно отправлял на Землю цветные снимки, от которых захватывало дух, в них вглядывались люди по всему миру. И все благодаря немецкому душу.
Альфреда Хичкока называют королем ужасов, за шестьдесят лет он снял более пятидесяти фильмов, среди которых «Психо» и «Птицы». Как делал паузы он, работая над непростым сценарием? Один из его соавторов вспоминал: «Когда мы сталкивались с чем-то трудным, а обсуждения становились все острее и жарче, он мог вдруг остановиться и рассказать историю, совершенно не связанную с текущей работой. Поначалу это меня раздражало, а потом я понял, что Хичкок делал это специально. Не любил он работать в нервной обстановке, говорил: «Разошлись мы, разошлись, слишком увлеклись работой. Остыть бы надо, само придет». И, конечно, так всегда и бывало».
Передышка дает мыслям возможность разогнаться без всяких понуканий. Они свободны. Несутся в новых направлениях. И результат нередко того стоит.
Иногда пауза срабатывает и несколько иначе. Возьмем, например, художницу Николь Катсурас, чьи работы выставляются в Лондоне, Сеуле, Париже. Стивен Рэнджер, специалист по современному искусству аукциона Waddington’s, описывает ее картины как «неповторимые квазиабстракции, которые вырываются за пределы холста, позволяя зрителю взглянуть на мир глазами Николь».
Что говорит о паузе сама Николь Катсурас?
Высшее вдохновение приходит ко мне в мастерской, когда наступает момент, который я называю «вакуум». Время тогда и замедляется, и ускоряется сразу. Мое сознание и подсознание находятся в покое, ничто меня не тревожит. В минуты «вакуума» я полностью поглощена красками на холсте. Это своего рода медитация. Вокруг только белый шум – гул тишины – никаких мыслей, звуков, ничего осязаемого, только краски и холст. В таком состоянии я теряю счет времени, не помню, что делала до него или во время. Это самое творческое время для меня. Именно так рождаются мои лучшие работы.
А чем объяснить незакрашенные фрагменты ее холстов?
Я пытаюсь донести это состояние – затишья, штиля, передышки в череде абстракций – до зрителя, чтобы и его глаза могли отдохнуть от упорядоченного хаоса жирного, яркого, рельефного слоя краски. Мне кажется, что спокойствие позволяет нам осознать ценность как всего значимого, так и мелочей, что нас окружают.
Так как сделать паузу? Как освободить ум подобно Ньютону, Бору и Архимеду? Как настроить мозг на прозрение не хуже инженеров НАСА, Хичкока и Катсурас? Как очистить сознание так, чтобы дать место прорывным идеям, которые выведут бизнес на новый уровень? Достаточно ли просто бегать по утрам в воскресенье?
Нет. Недостаточно. Даже во время пробежки голова может быть отягощена грузом насущных проблем. Всегда же есть о чем подумать. У всех бывают важные совещания, тяжелые дни.
Теперь вы знаете, что такое «Карта паузы». Знаете, почему к паузе нужно стремиться. Но, вместо того чтобы просто посоветовать: «Айда в отпуск, ребята!», хочу рассказать вам о трех особых и практичных способах достичь паузы.
Поэтому сейчас мы введем три ограничения. Воспринимайте их как трех суровых рыцарей в плащах и черных масках с большими острыми мечами. Придется отсечь кое-что от привычной жизни, чтобы освободить голову. Для паузы придется расчистить место. Это как прорубать дорогу среди лиан в джунглях. Место в ежедневнике освободится, если вычеркнуть оттуда часть дел. Пауза в жизни найдется, если ограничить выбор, время и доступность.
4
Ограничение первое: как принимать любое решение в два раза быстрее
Пригнув голову, мы осторожно ступили на металлический трап шестиместного самолетика. В какую сторону ни глянь, под синими обоями неба желтеют поля. Я сопровождаю Питера Астона, исполнительного директора европейской сети магазинов одежды, в командировке в Северную Америку – приехал смотреть заокеанские аутлеты. Три дня нам предстоит провести в перелетах над Великими озерами, острыми скалами и густыми северными лесами.
Спустя каких-то пятнадцать минут такси уже везет нас в магазины, начинаем обход. Питер задает вопросы, фотографирует, а я делаю для него записи и пометки на будущее. Мы бродим по торговому центру, и, когда забредаем в один павильон, Питер вдруг останавливается. Вид у него ошарашенный. Глаза округляются, рука тянется к телефону, чтобы сделать несколько снимков. Он взволнован.
– Здесь покупатели толпятся как ни в одном из предыдущих мест. Видите, в первых двух магазинах не было толком никакой внятной системы: стили вперемешку, все цвета перепутаны, марки и бренды совершенно не сочетались. Поиски одежды превращались в поиски сокровищ.
Я киваю. Сеть та же, а подход другой. И посетителей куда больше.
– Этот магазин выглядит совершенно иначе. Потому что кто-то получил поставку из головного офиса, все перерыл, нашел хорошие сочетания, образы, подобрал цвета. Рубашки в одну сторону, брюки в другую, платья в третью. И по цветам все разложено. Это одна из лучших точек, что я видел. Даст фору многим европейским магазинам компании.
