Женщина твердым шагом подошла к висевшему на стене фонарю, да так, чтобы свет упал на ее лицо. Затем она продолжала:
– Так ты хочешь знать, кто я, окаянный слуга проклятого хозяина? Что ж, смотри, Ланселот Бигорн!..
И она сорвала с себя маску. С секунду Бигорн взирал на нее с изумлением. Затем вдруг нахлынули воспоминания, будто молния пронзила его память.
И тогда, смертельно побледнев от страха, шатаясь из стороны в сторону, он бросился прочь, бормоча:
– Мать малыша Жана!.. Госпожа де Драман… Покойница из Дижона!
Эта женщина была той, кого Маргарита Бургундская знала под именем Мабель.
* * *
Поднявшись по реке, барка причалила к берегу у большой башни Лувра. Готье привязал ее к одной из вбитых в песок свай, и шестеро мужчин, с Буриданом во главе, углубились в город.
Несколькими минутами позже они вышли на Гревскую площадь и вскоре, обогнув дом с колоннами (место нынешней ратуши), прошли под арку, соединяющую обе стороны улицы Мутон и называемую также аркадой Сен-Жан.
В сотне шагов от этой аркады возвышалась старая заброшенная башня, которая, вероятно, являлась частью первых парижских укреплений в те далекие времена, когда то, чему предстояло стать гигантским городом, лишь начинало выходить из своей колыбели – острова Сите.
То была квадратная башня, надстройка которой заканчивалась на третьем этаже; стены ее были разобщены, платформа обрушена, дверь разворочена, окна зияли дырами. Ее называли Дьявольской башенкой, потому что, как предполагалось, в этом месте водились более или менее адские существа, с которыми, вне всякого сомнения, мы еще будем иметь возможность познакомиться, если, конечно, подобная перспектива не пугает читателя. Нам же, – ввиду того, что мы неоднократно могли констатировать, что есть демоны и похуже тех, что выходят из ада, – она даже нравится.
И тогда это сооружение именовали чуть короче – Дьявольская башня. Те же, наконец, которые, вероятно, имели возможность обедать с сатаной и знали, как у того проходит процесс пищеварения, называли ее – простите за откровенность – Башней пукающего дьявола, и не наша вина, дорогой читатель, что народному языку той эпохи не были ведомы иносказательные и изысканные синонимы.
С левого боку этой Дьявольской башенки, отстоя немного в глубине, имелась пристройка с островерхой крышей, смотрящим на небольшой дворик фасадом, но без окон со стороны улицы. Двор и улицу разделяла стена.
– Это здесь! – сказал Буридан, остановившись у стены.
– Осталось лишь выяснить, не солгала ли эта развратница, – пробурчал Готье.
Филипп подавил вздох, и Буридан вздрогнул.
– Брат, – глухо проговорил первый, – я не потерплю, чтобы передо мной оскорбляли королеву…
Готье лишь пожал плечами.
Но Буридан уже, при помощи подставившего ему спину Ланселота, взобрался на стену и спрыгнул во двор. Король Базоши и император Галилеи последовали его примеру. Оба д’Онэ остались на улице – вести наблюдение, тогда как Бигорн, усевшись верхом на конек крыши, был готов в любой момент спрыгнуть либо внутрь, либо наружу – в зависимости от обстоятельств.
– Кто здесь? – пророкотал вдруг чей-то голос.
В то же время одно из окон первого этажа широко распахнулось, и подошедший Буридан увидел освещенный факелами зал, и в этом зале – пятеро или шестеро вооруженных человек.
– Назад, разбойники! – прокричал тот же голос. – Здесь для вас нет никакой поживы!
Гийом Бурраск и Рике Одрио ринулись было к окну, но Буридан остановил их жестом, сделал два шага вперед и произнес:
– Именем королевы!
Человек, говоривший через окно, снял шляпу. Остальные опустили рапиры.
– Чего вы хотите? – спросил командир.
– Забрать ту девушку, которую вы сторожите, и доставить в Лувр.
Буридан дрожал; от ответа зависело, здесь ли Миртиль… И человек ответил:
– Хорошо, но вы должны назвать пароль.
– Мариньи! – без малейшего колебания прокричал Буридан звонким голосом.
Почему он назвал именно это имя, а не какое-либо другое? Что это было: быстрое и инстинктивное умозаключение, вдохновение или просто надежда на случай?
Командир глубоко поклонился и подал своим людям знак вложить рапиры в ножны.
«Мариньи» – именно таким и был пароль! Случайность зачастую стоит гораздо ближе к истине, нежели тонкий расчет…
– Сейчас открою, – уважительно промолвил командир. – Обождите минутку, мессир.
В этот момент открылось одно из окон второго этажа.
– Хорошо, – отвечал Буридан, – но поторопитесь, мы и так уже опаздываем.
И тут из верхнего окна радостный и преисполненный надежды голос прокричал:
– Буридан!..
– Миртиль!
– Дьявол! – завопил командир поста. – Это Жан Буридан! Ну же! Вперед! Обнажить шпаги!..
Тотчас же во двор, тускло освещаемый красноватым светом висевших на стенах факелов, прямо из окна повысыпали стражники.
Миртиль издала душераздирающий вопль.
– Ничего не бойся, Миртиль! – прокричал Буридан.
В это мгновение его прижали к стене, тогда как Гийом Бурраск и Рике Одрио, вопя, ругаясь и изрыгая проклятия, отбивались от двух противников каждый.
Буридан же был безоружен.
Быстренько обмотав левую руку плащом, он принялся с горем пополам парировать удары, в тоже время пытаясь рукой правой перехватить одну из рапир, что сверкали в нескольких дюймах от его груди.
– Сдавайся, – вопил командир, – или я пригвозжу тебя к стене!
– Прощай, Миртиль! – крикнул Буридан, посылая наверх прощальный воздушный поцелуй.
Командир стражников ринулся вперед.
* * *
В следующую секунду обезумевшая от страха Миртиль увидела вот что:
Человек, который бросился на Буридана, обезоруженный катался по земле, выкрикивая яростные проклятия, а сам Буридан, зажав в руке шпагу, с радостным воплем бежит к дому.
Рапира командира его даже не задела! В тот момент, когда вражеский клинок уже нацелился пронзить грудь юноши, нападавший повалился на землю, сбитый чем-то огромным, упавшим на него сверху, и оружие ушло в сторону.
Этим чем-то был Ланселот Бигорн, который, спрыгнув со стены, всем своим весом обрушился на плечи командира.
– Возьмите вот это! – воскликнул Бигорн, проворно вскакивая на ноги и протягивая Буридану свою рапиру. – Я же говорил вам не выходить без оружия!
Говоря так, Бигорн вонзил кинжал в спину командира поста. Стражник тут же обмяк, и Ланселот бросился открывать дверь, через которую во двор ворвались Филипп и Готье.
