Готье, который также постился весь день, но которого ничто так уж сильно не печалило, ел за троих и пил за четверых.
Лишь Филипп почти не прикасался к еде и напиткам. Во время ужина разговор, естественно, шел о событиях прошедшего дня, окончательной победе над Мариньи и факте совсем уж неожиданном: Ангерран де Мариньи оказался отцом Миртиль!..
Наконец, множество догадок было высказано inter pocula
[40] и о том, в какой именно благородной тюрьме Маргарита привечала их, как принцев.
После того как Филипп заявил, что из их предположений ничего нельзя с уверенностью считать достоверным, Буридан признал, что все, что он мог бы сказать про Миртиль и Мариньи, тоже ничего не дает им в данных обстоятельствах, а Готье добавил, что добрый, в несколько часов, сон станет достойным венцом этого пиршества, коим они отпраздновали свою грядущую казнь. После чего каждый отправился к своей кушетке, и спустя десять минут все трое уже крепко спали!
По крайней мере, Буридан спал крепко.
Филипп делал вид, что спит.
Что до Готье, то он храпел так, что дрожали поддерживающие сводчатый потолок стойки, что было если и не доказательством, то по меньшей мере видимостью самого убедительного сна.
XXIX. Эликсир любви
Часов в десять утра, тщательно заперев узницу, Мабель покинула столь полюбившееся привидениям кладбище Невинных. Под плащом она несла пузырек с жидкостью, изготовление которой она завершила ночью, когда на кладбище вовсю шла ужасная пляска смерти.
До Лувра она добралась одной лишь ей известными окольными путями и по знакомым коридорам прошла в покои королевы.
Первыми словами Маргариты Бургундской, словами подозрения и нетерпения, были:
– Где она? Почему я не видела тебя вчера?
– Прежде я отвечу на последний вопрос, моя королева: вчера вы меня не видели потому, что весь день и всю ночь я занималась вашими делами. Изготовление некого эликсира, который я принесла с собой, требовало моего постоянного присутствия. Те божества из таинственного потустороннего, которые отвечают за любовные превращения, желают, чтобы им служили с терпением, усердием и верностью, моя королева!..
– Где она? – вся дрожа, повторила Маргарита.
– В одном месте, которое, уверяю вас, охраняется лучше, чем Дьявольская башенка. Я отведу вас туда, когда пожелаете. Если хотите, сегодня.
– Что это за место?
– Кладбище Невинных!..
Маргарита вздрогнула, а Мабель подумала:
«Да уж! Далеко тебе, Маргарита Бургундская, на могилу к дочери ходить не придется!..»
– Нет, – не слишком уверенно проговорила королева, – не сегодня. Мне нужно прийти в себя, разобраться в мыслях. И раз уж она там в безопасности…
– Как вы в Лувре!
– Тогда мы сходим через пару-тройку дней. Время терпит. Но ты за нее отвечаешь головой, Мабель.
– Головой? – промолвила Мабель с улыбкой, которая бы ужаснула Маргариту, улови та ее смысл. – Голова – это ничто. Я отвечаю за нее спасением моей души, которая вовлечена в это дело…
Следующие несколько минут королева провела в раздумьях. Мабель смотрела, как она расхаживает взад и вперед по комнате своим мягким и гармоничным шагом, качая время от времени головой, словно для того, чтобы отогнать беспокоившие ее мысли.
– Мабель, – сказала вдруг королева, – у меня для тебя есть прекрасная новость.
– Прекрасная? Говорите же, моя королева!
– Бигорн… твой Ланселот Бигорн пойман. Он сейчас в Шатле. Делай с ним все, что угодно, я тебе его отдаю, как и обещала.
Мабель ничего не ответила, но Маргарита, увидев выражение ее лица, прошептала:
– Не хотела бы я сейчас оказаться на месте этого Бигорна!.. Вот, – сказала она уже громче, – возьми этот пергамент, Мабель. Я приберегла его для тебя. Он – твой по праву.
Мабель взяла документ, который королева извлекла из ящика стола, и прочла:
«Сим приказываем нашему казначею выплатить мессиру Жану де Преси двести золотых экю из королевской казны.
Год 1314 от рождества Христова.
МАРГАРИТА БУРГУНДСКАЯ,
королева Франции».
– Не соблаговолят ли Ваше Высочество объяснить мне, что означает сей документ, – попросила Мабель, и в голосе ее прозвучало удивление.
– Сей документ означает, что для того, чтобы отдать тебе Ланселота Бигорна, я была вынуждена его купить и плачу за него двести золотых экю. Когда в наших сундуках не останется золота, мы обратимся к Мариньи, и тот их пополнит… Короче говоря, благодаря этой бумаге Бигорн не предстанет перед судьями. Ведь процесс, как ты понимаешь, может оказаться и его дверью к свободе, – это уж как судьи решат. Теперь же Бигорн зависит лишь от одного судьи – тебя. Все, что от тебя требуется, это передать этот свиток пергамента прево. Получив этот документ, Жан де Преси в точности исполнит для тебя, что ты попросишь касательно этого узника. Понимаешь?
– Понимаю, моя прекрасная королева, и благодарю вас, – промолвила Мабель, а сама же подумала:
«Вот и первый! Остается еще Карл де Валуа, более виновный, чем десять Бигорнов! Остается еще Маргарита Бургундская, более виновная, чем десять Бигорнов и десять Валуа вместе взятых! И тогда уж смогу умереть и я!»
Королева возобновила свой неспешный и задумчивый променад. Она рассеянно срывала бутоны цветов, большие букеты которых стояли в роскошных вазах. Когда королева вновь остановилась перед Мабель, та сказала себе:
«Ну наконец-то! Признай же, Маргарита, что все то время, что я нахожусь здесь, тебя не волновали ни твоя дочь, ни Ланселот Бигорн! Если что тебя и волновало, то это та дьявольская страсть, что гложет твое уязвленное сердце! Тебе не терпелось узнать, подействует ли мой эликсир любви на Буридана. Не бойся, Маргарита, эликсир подействует!.. Через час после того как Буридан его выпьет, ты сможешь сжать в своих объятиях труп любимого тобой мужчины!»
– Этот эликсир, где он? – пробормотала Маргарита хриплым голосом.
– Здесь, – сказала Мабель, вытащив пузырек из-под плаща, который оставила на стуле.
Королева жадно схватила флакон и с пылким любопытством принялась осматривать его со всех сторон.
Содержавшаяся в пузырьке жидкость была совершенно прозрачной – ни тени, ни грамма осадка, что образуется иногда в воде, не нарушая ее чистоты.
Маргарита откупорила флакон и поднесла к ноздрям.
Мабель и глазом не моргнула.
Вздумай королева сейчас попробовать страшный яд, нескольких капель которого достаточно для того, чтобы убить человека, Мабель, вероятно, и тогда бы даже не пошевелилась, разве что пожалела бы, что смерть Маргариты оборвала ее мечту о возмездии в самый прекрасный момент.
