Человек смерил его озадаченным взглядом.
– Все же проводите меня вниз, – попросил Бигорн. – На верхних этажах башни – прекрасная, кстати, башня, скажу вам по чести! – я уже бывал, так что, полагаю, дела зовут меня вниз.
– Хорошо, – промолвил здоровяк, чьи подозрения, похоже, уже переросли в уверенность.
Свисток, неожиданно поднесенный им к губам, издал пронзительный звук, который, впрочем, почти тотчас же оборвался, – Бигорну хватило пары мгновений, чтобы выхватить кинжал и вонзить его крепышу в горло.
– Черт! – пробормотал Ланселот. – Похоже, убил. До чего ж тяжелый, скотина! Ну же, друг, поддайся, не нужно этих церемоний…
С такими словами он оттащил раненого, а скорее всего, мертвого охранника в угол зала, после чего проворно отскочил вглубь помещения, к двери, что смотрела прямо на входную.
– Свисток у этого парня, – проворчал он, – был явно не для того, чтоб созывать воробушков. Если кто сейчас сюда и подлетит, то какой-нибудь гриф, но…
Закончить мысль ему не дали. По каменной лестнице поспешно сбежал человек, остановился посредине зала и прокричал:
– Ну, что еще?..
– Ничего, дружище, или почти ничего, – ответил Бигорн, прыгнув на вновь прибывшего, который, оказавшись захваченным врасплох, так и не успел парировать удар. Он лишь увидел, как блеснуло лезвие клинка, упал, – и все было кончено.
Бигорн толкнул дверь, промолвив:
– Посмотрим-ка, не осталось ли еще грифов в этом гнезде?..
Затем он оттащил этот новый труп к первому, ворча:
– Ну и дела, они что здесь – все такие тяжелые? В мои годы, когда, после потасовки или сражения, мне нужно было облегчить тело от того, что его обременяло, вроде, там, драгоценных камней или серебра, оно всегда оказывалось легким, как перышко. Да уж, тучнеют люди. Плохой знак. Переедают, наверное!
Заканчивая это разглагольствование и укладывая тела одно на другое, он увидел нечто столь поразительное, что глаза его полезли на лоб, а рот открылся.
Каменная стена словно раскололась надвое, и в зияющей дыре Бигорн увидел уходящую вниз лестницу.
– Ого! – пробормотал он. – Так вот как они спускаются в подвал!
Но вместе с лестницей Бигорн увидел и поднимающегося по ней человека, который при виде двух трупов в испуге застыл на ступенях.
Этот человек был одним из двух тюремщиков, или скорее слуг, которые не только охраняли наших узников, но и им прислуживали. Другой, как мы помним, поднялся наверх, дабы сообщить Маргарите, что Буридан выпил содержимое пузырька.
– Добрый день, – сказал Бигорн, – или вечер – это уж, как вам угодно, дружище. Потрудитесь же войти, черт возьми! Вижу, вы живете в этих стенах? Значит, вы не из грифов, как те двое?
– Грифов? – машинально повторил слуга.
– Нет, скорее вы – летучая мышь. Забиваться в эти стенные щели – привычка, достойная сожаления, и святой Варнава, мой высокочтимый патрон…
– Клянусь всеми дьяволами преисподней, – взревел слуга, придя в себя от удивления и страха, – смеяться ты будешь уже у сатаны!
– Нет, дружище, в подвале!
Тюремщик ринулся вперед, но сражение выдалось коротким. Сокрушительным ударом головой в живот Бигорн сбил противника с ног, набросился на него и – хаш! – насквозь пронзил кинжалом.
Почти тут же Ланселот вскочил на ноги, и в тот же миг дальняя дверь зала вновь распахнулась.
«Еще один гриф!» – пробормотал Бигорн, вскидывая окровавленный клинок.
Но на сей раз руке его не суждено было опуститься. Та дикая жажда кромсать всех и вся, что ударила в голову вместе с кровью, внезапно испарилась.
– Женщина! – пробормотал он.
То действительно была женщина. Бледная, с растрепавшимися волосами, она пересекла зал в несколько шагов, даже не взглянув на него, вероятно, даже его не заметив, и исчезла в разверстом в стене проеме.
Как только Маргарита, словно привидение, проплыла мимо, Бигорн поморщился, подскочил к двери, которую королева оставила распахнутой настежь.
– Довольно с меня сегодня грифов! – прошептал Ланселот, и прикрыв дверь, запер ее на все запоры.
Уже через несколько секунд в дверь застучали, но Бигорн не обратил на этот стук никакого внимания: взор его был прикован к трем трупам. А в том, что он видит перед собой трупы, Ланселот не сомневался, – в этот вечер удары его были как никогда сильны и точны.
Жизнь тогда почти ничего не стоила. С этими людьми Бигорн не был знаком. По сути, то были враги. Теперь, когда страстное желание убивать прошло, его вдруг сотрясла дрожь.
– Дьявол! – прошептал он, качая головой. – Мне следовало бы бить не так сильно. Теперь придется исповедоваться перед достопочтенным кюре из Сент-Эсташа аж в трех смертях, а что я могу предложить ему во имя отпущения грехов?.. За каждый из трех ударов кинжалом по десять экю – а меньше этот жулик и не возьмет, уж я-то знаю!.. Где ж я раздобуду тридцать экю?
Тут в голову ему пришла одна мысль, и губы его растянулись в широченной – от уха до уха – довольной ухмылке: вероятно, он все же нашел способ получить прощение и заплатить кюре из Сент-Эсташа.
Успокоившись на этот важный счет, Бигорн направился к зияющей дыре и начал спускаться, в чем ему немало помог горевший внизу свет.
Вскоре он уже находился у приоткрытой двери – двери необычной темницы Буридана и братьев д’Онэ. Ланселот Бигорн распахнул ее… Остальное вы знаете.
Ночь трое друзей провели в неком трактире, где собирался всякого рода сброд и куда их привел Бигорн. Смогли ли они сомкнуть глаза после всего, что случилось, решайте сами, дорогой читатель. Но ночь эту они провели в одной комнате, вооруженные до зубов.
На следующее утро первое, что сказал Буридан, было:
– Как! Так я не умер?..
– Похоже, наше время еще не пришло! – заметил Филипп.
– Да, но оттого мы больше стоить не стали! – пробурчал Готье. – Я и сейчас гроша не дам за наши шкуры! Ах, Филипп, если бы не ты, я бы раздавил эту гадину!..
Филипп мрачно улыбнулся.
– Но ты? – воскликнул Буридан, разглядывая Бигорна. – У тебя все руки в крови! Этой ночью ты, стало быть, дрался?
– Да – против грифов, тех самых, что заклевали бы вас своими стальными клювами, позволь я им это. Да вы их видели… Конечно, видок у них был не ахти… но грехи мне отпустят – об этом я уже позаботился.
XXXIV. Мать Буридана (продолжение)
Придя в сознание, Мабель обнаружила, что она одна, – королева исчезла. Страгильдо тоже не было. Внизу, в глубинах башни, раздавались глухие стуки, эхом прокатывавшиеся по этажам.
Что там происходило? Почему Страгильдо не остался сторожить ее?
