Маргарита была уже на грани смерти.
– Там же, – продолжал король, – я нашел и плащ с украшенными изумрудами аграфами… О! Эти изумруды были точь-в-точь, как те, что я преподнес тебе в подарок!..
Маргарита издала ужасный вздох приговоренного, которому только что сообщили, что пришло его время умирать. Бледная, вся напрягшаяся, с опущенной головой, она, казалось, ждала завершающего удара.
– Видимо, действительно, – продолжал король с пронзительным смехом, – какой-то демон нашептал мне на ухо уж не знаю и какое зловещее внушение, так как чего уж проще мне было тебе сказать: «Маргарита, те изумруды, что я тебе подарил, покажи мне их, сжалься надо мною!» Ты бы показала мне свои изумруды, и все мои мерзкие подозрения тотчас же были бы сняты, не так ли?
Король остановился.
Он ждал… Чего?.. Он ждал, что королева сходит за изумрудами и их ему покажет.
Королева не шевелилась.
Она не искала даже спасительной лжи.
Она уже ничего не соображала: то было загнанное животное, которое знает, что сейчас умрет, и просто-напросто дожидается смертельного удара.
– Клянусь Пресвятой Богородицей! – прошептал король голосом столь слабым, что его едва было слышно. – Чего ты ждешь, Маргарита? Как! После всего, что я сказал, эти изумруды еще не здесь, перед моими глазами?
Король поднялся на ноги и предстал перед Маргаритой столь бледным, столь ужасным в своей неподвижности, что ее охватило некое безумие. Она тоже вскочила, готовая закричать: «Да, это правда! Правда! Та женщина с картины – это была я! И эти изумруды тоже были моими! Это я, я, Маргарита Бургундская – та самая развратница из Нельской башни!»
– Госпожа, – произнес спокойный голос, – я принесла ваш плащ, на котором, как мне кажется, следует починить аграфы.
От неожиданности королева буквально окаменела.
Король зарычал и бросился к Мабель, которая вошла, держа в руках королевскую мантию.
– Ох! Простите, сир, – пробормотала Мабель. – Я и не знала, что здесь находится король, иначе выбрала бы другой момент, чтобы прийти поговорить о таких пустяках. Я уже ухожу и…
– Дай сюда! – возопил король, вырывая плащ из рук Мабель и внимательно его осматривая.
Маргарита, в свою очередь, бросила на этот плащ взгляд, преисполненный беспредельной тоски.
И тотчас же, сраженная несказанным изумлением, радостью еще более пугающей, чем все ее прошлые страхи, рухнула, повалилась навзничь, потеряв сознание.
Она увидела изумруды, находящиеся на их обычном месте!
* * *
Маргарита – уже пришедшая в себя – сидела в кресле. Прошел час. Вдоволь накричавшись и нарыдавшись, король бросился просить прощения, которое королева, спеша остаться одна, с торопливым великодушием ему даровала.
Прощенный, облегчивший сердце за счет криков и слез, и оттого совершенно счастливый, король удалился, громко провозглашая, что ему абсолютно необходимо отметить свою радость ужином, на который он в тот же вечер намеревался пригласить всех своих шевалье. Тогда Мабель рассказала королеве, как стала счастливой обладательницей двух изумрудов, как вернулась вовремя, чтобы услышать разговор мужа и жены, как быстренько закрепила камни на аграфах плаща, как, наконец, успела, опять же вовремя, вмешаться и спасти свою дорогую госпожу. Королева заключила ее в объятья и осыпала поцелуями.
«Отлично! – подумала Мабель. – Теперь я больше, чем когда-либо, пользуюсь доверием Маргариты, и лучше, чем когда-либо, владею ситуацией».
– Но, – встрепенулась Маргарита, – кажется, ты сказала, что эти изумруды тебе передал один из моих лучников?
– Да, моя королева, и этот удалец ожидает своего вознаграждения в вашей прихожей.
– Жуана! – позвала королева.
Субретка была тут как тут.
– Приведи сюда офицера стражи.
Жуана выбежала за дверь и через несколько мгновений вернулась с офицером, командовавшим стражниками королевы, которые находились в прямом подчинении у Юга де Транкавеля, – имя этого офицера до нас не дошло.
– Сударь, – сказала королева, – следуйте за моей камеристкой, которая укажет вам некого лучника, о котором пойдет речь. Ступай, Мабель.
Офицер последовал за Мабель, которая указала ему нужного человека – тот все еще ждал, когда же на него, наконец, прольется обещанный золотой дождь.
– Госпожа, – молвил офицер, представ перед королевой, – я видел этого лучника; он у нас один из лучших и беззаветно предан Вашему Величеству.
– Превосходно, – сказала Маргарита. – Прикажите схватить этого человека и немедленно препроводить в одну из подземных камер Лувра. Идите, и пусть это будет сделано без лишнего шума. Этому человеку стала известна одна государственная тайна, так что будет целесообразно оградить его от всяческого общения.
Офицер поклонился и произнес:
– Госпожа, в наших подземельях двадцать четыре камеры. Восемнадцать первых расположены на верхнем уровне, и в них мы обычно помещаем таких преступников, которые получили пожизненный срок, но с которыми охранникам не возбраняется контактировать. Шесть других расположены на уровне нижнем и пронумерованы от единицы до шестерки. В четырех первых содержатся государственные преступники, также получившие пожизненный срок, но с которыми охранникам запрещено контактировать; в номера пятый и шестой мы помещаем тех, которые должны быть забыты всеми, даже тюремщиками, – их двери, госпожа, не открываются никогда.
– И что с ними становится? – холодно поинтересовалась Маргарита.
– Мы ждем, пока они умрут, только и всего. На седьмой или восьмой день особый тюремщик входит в номер пятый или номер шестой, подбирает труп и ночью просто-напросто сбрасывает его в реку. Куда следует поместить этого лучника, госпожа?
– Что ж: либо в номер пятый, либо в номер шестой – на ваш выбор! – сказала королева с любезной улыбкой.
Офицер поклонился и вышел.
Тогда королева подняла глаза на Мабель и глухо произнесла:
– Мертвые молчат, не так ли?
Мабель согласно кивнула.
– Но, – продолжала Маргарита, – ты мне так и не сказала, как мои изумруды попали в руки к этому человеку?
– Их вручил, попросив передать королеве, тот, кто оторвал их от вашего плаща, висевшего в шкафу Нельской башни.
– И кто же этот благодетель?
– Его зовут Филипп д’Онэ.
* * *
Королева погрузилась в глубокую задумчивость. Мабель тихо удалилась. Спальню потихоньку начали заполнять сумерки.
Оставшись одна, Маргарита продолжала обдумывать, что бы еще сделать для обеспечения своей безопасности. В ней не было никаких эмоций. Но теперь, когда угроза миновала, она хотела любой ценой избежать повторения того часа тревоги и страха, который ей только что довелось пережить. Вероятно, решение было принято, так как она вновь вызвала к себе офицера, который постоянно находился в прихожей.
