– «Пропустить предъявителя сего», – прочитала Мабель.
Кровь прилила к ее обычно столь бледному лицу.
– Пропуск, – пробормотала она, – но куда? Куда направлялась Жуана?.. Возможно, это подскажет мне вторая бумага.
Она развернула пергамент и поспешно прочла.
В ту же секунду она вся задрожала, безумная радость зажглась в ее взгляде; она упала на колени и закричала:
– Господь меня не оставил!
В ее руках было письмо Маргариты Бургундской к Буридану.
XX. Глава, в которой Симону Маленгру и Жийоне кажется, что им снится сон
Теперь мы попросим читателя перенестись вместе с нами во Двор чудес, куда во главе с бывшем грабителем Ланселотом Бигорном явились искать убежища его друзья, которых, говоря по-простому, загнали в этот тупик два чувства – ненависть и любовь.
Ненависть графа де Валуа, ненависть Ангеррана де Мариньи, ненависть короля Людовика Сварливого – три ненависти, кои, даже будучи объединенными в одну, представлялись менее опасными, чем любовь Маргариты Бургундской.
Кто были эти друзья? Прежде всего, Буридан, студент Сорбонны, который, на протяжении многих лет полагая себя сиротой, узнал наконец, что у него есть отец, но какой… Валуа! Буридан, который, совершив столько героических и бесполезных поступков, дабы найти свою невесту Миртиль – дочь Ангеррана де Мариньи, – обрел ее именно во Дворе чудес, куда ее привели двое слуг графа де Валуа: Симон Маленгр и Жийона, кои, провернув сложную операцию, в которой они предавали одновременно и Валуа (с выгодой для Буридана), и Буридана (с выгодой для Валуа), надеялись теперь получить щедрое вознаграждение как от одного, так и от другого.
Итак, с Буриданом в этот момент находилась Миртиль, нежная и хрупкая девушка, так и не осознавшая, какие на нее свалились беды, и вообще понимавшая сейчас лишь одно: что она всей душой любит Буридана, своего жениха, с которым наконец-то воссоединилась; что для нее было бы верхом счастья, не окажись судьбе угодно, чтобы именно ее жених вел открытую войну против ее же отца, Ангеррана де Мариньи.
Вместе с ними во Дворе чудес укрылись: во-первых, как мы уже сказали, Ланселот Бигорн, любопытный тип авантюриста, в мыслях и поступках которого в равных долях присутствовали добро и зло, верный слуга Буридана, которого сам же и выбрал себе в качестве хозяина. Ланселот, по натуре человек бесстыдный и циничный, не особенно щепетильный, очень храбрый, ни о чем не переживающий, в остальном же – довольно-таки славный малый.
Во-вторых, Рике Одрио и Гийом Бурраск, которые долгое время занимали официальные посты: первый – короля Базоши, второй – императора Галилеи, а теперь были лишь разыскиваемыми властями мятежниками, за чьи головы, как и за голову самого Буридана, была назначена немалая награда.
Наконец, Готье д’Онэ, брат несчастного Филиппа, которого наши читатели только что видели в одной из подземных камер Лувра. Готье был сильно опечален исчезновением брата. Долго на него злясь за то, что Филипп дважды или трижды спасал королеву (которая самому Готье была в высшей степени противна), едва не вызвав Филиппа на дуэль, славный Готье теперь горько сожалел о брате. В глубине души Готье уже решил, что как только он сможет покинуть Двор чудес, то сразу же отправится на поиски брата, разыщет его и вызволит, пусть даже из рук самой Маргариты, но даже такая решимость не подвигла его к немедленным действиям. К тому же, Готье был полной противоположностью своему брату: Филипп, натура утонченная, чрезмерно возбудимая, был человеком меланхоличным, сентиментальным и доводящим до крайности логику своих чувств; Готье же, напротив, – был кутилой, любителем выпить и немного гулякой, который смеялся бы и тогда, когда б на шею ему накинули петлю.
Таковы были персонажи, коих готовились атаковать королевские войска.
* * *
Мы войдем во Двор чудес в тот момент, когда Симон Маленгр и Жийона привели Миртиль к Буридану, то есть когда Мариньи уже расставил вокруг Двора часовых, словом, когда осада еще не началась. Жийона и Маленгр, стало быть, смогли легко войти и выполнить первую часть своей программы, которая состояла в том, чтобы воссоединить столь надолго разлученных жениха и невесту. Вторая же часть этой программы заключалась в том, чтобы предупредить Валуа о том, что и Буридана, и Миртиль он сможет найти во Дворе чудес.
Третьим пунктом в этом плане значилось убийство Буридана.
Пока что Маленгр и Жийона решили, что прежде всего им нужно убраться как можно подальше от Двора чудес, – они опасались вопросов Буридана и объяснений, которые им пришлось бы тогда давать.
Потому-то, воспользовавшись моментом всеобщего смятения, которое поднялось в компании Буридана с внезапным и неожиданным появлением Миртиль, Жийона и Маленгр и выскользнули незаметно за дверь.
Покинув прекрасное жилище, предоставленное Буридану Гансом, они направились к одной из улочек, которые, казалось, вились вокруг Двора чудес, как щупальца вокруг головы спрута.
Жийона и Маленгр шли неспешно, словно достопочтенные буржуа, решившие посетить музей ужасов. Жийона улыбалась встречавшимся на их пути чудовищам, а Маленгр с совершенно изысканной учтивостью приветствовал выставивших напоказ все свои прелести проституток, которые смотрели на него, как на чудо природы.
Но в общем и целом их почти не задевали, и Жийона жеманно говорила:
– До чего ж они очаровательны, все эти бродяги и нищие!
– Настолько, что даже развратницы выглядят женщинами вполне порядочными, – добавлял Маленгр.
Все это не помешало им издать двойной вздох облегчения, когда они наконец оказались на улочке, которая должна была вывести их за пределы Двора чудес.
Тут уж они побежали, словно дети, которые, проходя мимо пса, идут степенно, опасаясь привлечь к себе внимание животного, но улепетывают со всех ног, как только отойдут от него на безопасное расстояние.
Но не успели они сделать и двадцати шагов, как Маленгр почувствовал, что что-то или кто-то держит его за ногу, тогда как Жийона была схвачена за руку.
Маленгр взглянул на ногу и увидел, что ее остановил железный крюк.
Жийона посмотрела на руку и также констатировала, что в нее впился железный крюк.
И тотчас же двойной – хриплый и насмешливый – голос произнес:
– Здесь нет прохода!
Тогда Маленгр заметил, что держащий его крюк есть не что иное, как конец голенища, вставленного в культю безногого.
В то же время Жийона, в свою очередь, констатировала, что остановивший ее крюк является, так сказать, рукой однорукого, у которого, однако же, присутствовали и обе собственные.
Человек без рук и человек без ног перекрыли беглецам проход. Безногий сидел на низенькой двуколке, которой весьма ловко управлял.
Маленгр снял шапочку и поклонился, тогда как Жийона делала реверанс за реверансом.
