Я не стану утверждать, будто тейлоризация рабочих мест и внедрение стандартов и категорий в школах привели к катастрофе. Ничего подобного! Напротив, в обществе, ориентированном на усредненность, бизнес процветает и устанавливаются более доступные цены на продукты. Тейлоризм повысил зарплаты в обществе в целом и, пожалуй, вытащил из нищеты больше людей, чем любое экономическое достижение прошлого века. Введение стандартизированных тестов для абитуриентов и претендентов на должность позволило уменьшить непотизм, или кумовство, и выходцы из непривилегированного класса получили беспрецедентную возможность чего-то добиться в жизни. Легко с пренебрежением отзываться о взглядах Торндайка, считавшего, что общество должно направлять ресурсы на обучение выдающихся учеников и по минимуму обеспечивать отстающих, однако тот же Торндайк верил, что богатство и наследственные привилегии не должны играть никакой роли в оценке возможностей ученика (правда, он все-таки утверждал, что представители разных рас одарены в разной степени). Ученый помог создать учебную среду, превратившую миллионы иммигрантов в американцев и повысившую количество обладателей полного среднего образования среди жителей США с 6 до 81 процента
[121]. В целом повсеместное применение американским обществом системы усреднения, безусловно, способствовало становлению относительно стабильного и процветающего демократического государства.
И все же за усредненность пришлось заплатить. Мы постоянно играем в некое подобие конкурса «Будь как Норма», а ради преуспевания в школе, карьере и личной жизни общество вынуждает нас втискиваться в довольно узкие рамки. Мы изо всех сил стараемся быть как все — точнее, быть как все, только лучше. Одаренных студентов называют одаренными потому, что они выполнили те же стандартизированные тесты, что и все, но с лучшим результатом. Кандидат на высокую должность получит ее потому, что у него те же рекомендации, что и у всех, только лучше. Мы утратили достоинство индивидуальности. Наша уникальность стала обузой, препятствием, досадной помехой на пути к успеху.
Мы живем в мире, где работодатели, школа, политики неустанно твердят о первостепенной роли человека, хотя в действительности система всегда оказывается важнее. Работники компаний видят, что с ними обращаются как с винтиками в механизме. Оценивая свои баллы, студенты думают, что никогда не достигнут того, о чем мечтали. На работе и в школе нам твердят, что есть лишь один правильный способ делать то или это, и, если мы находим альтернативный вариант, нас убеждают, что мы обманываемся, наивны или ошибаемся. Покорность системе слишком часто ставится превыше мастерства.
А ведь нам хочется, чтобы в нас видели личность. Мы хотим жить в обществе, где можем по-настоящему быть собой, где можем учиться, развиваться и пользоваться разнообразными возможностями так, как сами посчитаем нужным и как того требует наша природа, а не навязываемый стандарт
[122]. Этим желанием и порожден вопрос на миллион долларов — тот самый, ответ на который мы ищем в этой книге: каким образом общество, построенное на оценке человека в соответствии со средним показателем, может создать условия для понимания и поощрения индивидуальности?
Глава 3. Ниспровержение усредненности
* * *
В самом начале своей длинной успешной карьеры Питер Моленаар, заинтересовавшись концепцией среднего, получил всемирное признание благодаря исследованиям в области психологического развития, опиравшимся в первую очередь на усредненные показатели нормы. Твердо убежденный в непогрешимости усредненных данных, Моленаар даже высмеивал коллег, осмеливавшихся заметить, что бихевиористы
[123], пожалуй, чересчур увлечены средними показателями, поэтому не понимают реальных людей
[124].
Уверенность Моленаара можно было понять. В конце концов, он ведь всю жизнь занимался математикой. В старших классах он участвовал в Голландской математической олимпиаде. Его докторская диссертация по возрастной психологии включала в себя великолепный образчик математической мысли, описывавший «динамическую факторную модель, основанную на ограниченном спектральном разложении запаздывающей ковариантной функции на сингулярный и несингулярный компоненты». Что касается последующих публикаций статей по психологии, то в них было столько уравнений и доказательств, что неподготовленный читатель мог задуматься: а при чем здесь психология?
[125]
Способности к математике и преданность философии усреднения возвели Моленаара на научный олимп страны. В 2003 году ученый был профессором самого высокого ранга (H1) в голландской академической системе и председателем кафедры психологической методологии в престижном Амстердамском университете. Однако в Нидерландах представители научной верхушки не могут занимать свой пост вечно. По закону, профессор ранга Н1 в 62 года обязан уступить место другому, а в 65 — выйти на пенсию. В 2003 году Моленаару исполнилось 59 лет, но он не был готов к отставке, хоть и намеревался завершить академическую карьеру красиво. И тут к нему на стол лег неожиданный запрос.
Моленаару оставалось преподавать всего три года, и он не был рад тому, что на целый семестр ему достался курс по теории и методике оценки интеллекта одного из внезапно отошедших от дел коллег. Поверьте, курс был еще скучнее своего названия. Значительная часть вошедшей в него теории была позаимствована из учебника 1968 года, часто называемого «Библией психологического тестирования», — Statistical Theories of Mental Test Scores («Статистические теории в результатах оценки умственных способностей»), авторами которого были два психометриста: Фредерик Лорд и Мелвин Новик
[126]. Книга по сей день считается обязательной для изучения для тех, кто собирается разрабатывать, проводить или расшифровывать стандартизированные тесты; мне и самому пришлось ее прочесть на старших курсах. Эта книга из тех, что стараешься пролистать быстрее, — инструкция по заполнению налоговой декларации и то интереснее. В целом она так скучна, что никто никогда не замечал, что на ее навевающих сон страницах можно отыскать нечто, угрожающее разоблачением всей теории усреднения.
