Однако люди тоже существа не эргодические, и, чтобы понять это, не нужно быть ученым. «Оценивать индивида на основании среднего результата группы можно было бы лишь в том случае, если бы все человеческие особи были одинаковыми и подверглись замораживанию, чтобы никогда не меняться, — объяснял Моленаар. — Но люди не клоны — это очевидно»
[135]. Да-да, даже самые простые методы усреднения — например, деление на категории и типы — строились на положении, что люди и впрямь замороженные клоны. Вот поэтому Моленаар и окрестил этот ход «эргодической подменой», при которой неэргодическая группа выдается за эргодическую. Эргодическую подмену можно рассматривать как своего рода мошенничество: теория усреднения так привлекательна, что ученые, педагоги, бизнесмены, менеджеры по найму и врачи действительно стали верить, что узнают что-то новое о человеке, сравнивая его показатели со средней цифрой, тогда как на самом деле упустили из виду абсолютно все важные его свойства.
Продемонстрируем практические последствия этого ошибочного допущения на примере. Допустим, при наборе текста на клавиатуре вы решаете печатать с другой скоростью, чтобы делать меньше опечаток. Если подойти к задаче с позиции усреднения, вы должны будете измерить среднюю скорость печати множества людей, а потом посмотреть, как она соотносится со средним количеством ошибок. В результате вы увидите, что при печатании с более высокой скоростью в среднем делается меньше опечаток. В дело вступает эргодическая подмена: середняк придет к выводу, что, для того чтобы делать меньше опечаток, нужно увеличить скорость набора. На самом же деле у тех, кто быстро печатает, просто навык выше среднего, поэтому они реже ошибаются. Вот вам и вывод «на уровне группы». Если пойти по другому пути и смоделировать связь между скоростью и количеством ошибок конкретного человека — например, подсчитать, сколько ошибок он делает при той или иной скорости набора, — обнаружится, что, печатая быстрее, он допускает больше ошибок. Иными словами, эргодическая подмена — замещение данных о человеке информацией о целой группе людей — даст вам в корне неверный ответ.
В момент прозрения Моленаар увидел еще один изначальный грех усреднения, ошибку, с которой началась эпоха усредненности, — интерпретацию данных обмеров шотландских солдат, проведенную Кетле. Объявив среднюю окружность груди размером грудной клетки «истинного» шотландского солдата и подкрепив это рассуждениями о статуе гладиатора, Кетле совершил первую эргодическую подмену, а под ее влиянием поверил в существование среднего человека и, самое важное, стал доказывать, что среднее — это идеал, а индивидуальность — ошибка.
На ошибке Кетле полтора века базировалась вся прикладная научная деятельность
[136], благодаря чему мы получили статую Нормы, не похожую ни на одну реальную женщину; модель мозга, не отражающую ни одну реальную картину конкретного мозга; стандартную медицинскую терапию, не помогающую ни одному реальному больному; стратегии кредитования, отсеивающие кредитоспособных граждан; правила приема в колледж, отсекающие перспективных абитуриентов, и стратегии найма, мешающие разглядеть по-настоящему талантливых кандидатов.
В 2004 году Питер Моленаар посвятил последствиям эргодической подмены в науке о человеке целую статью под названием «Психология как идеографическая наука: верните в научную психологию личность и никогда не забывайте о ней»
[137]. Ученый, всю жизнь пропагандировавший теорию усреднения, признал ошибочность собственных идей.
«Я, знаете ли, как апостол Павел, — с улыбкой говорил Моленаар, — сначала преследовал христиан — своих же коллег, утверждавших, что метод усреднения ошибочен и надо работать с каждым человеком индивидуально. Я тоже нашел свой “путь в Дамаск” и вот уже сам громче всех кричу об индивидуальном подходе».
Наука об индивидуальности
Впрочем, язычники могут и не прислушаться к вашей проповеди. Когда я спросил Моленаара, как поначалу отреагировали на его идеи коллеги, он ответил: «Попытки отбросить или хоть чуть-чуть изменить действующий подход часто приводят к тому, что вас начинают игнорировать. И как бы вы ни старались, может статься, что это будет сизифов труд»
[138].
Вскоре после публикации статьи Моленаар выступил в университете с докладом, в котором подробно объяснял свои умозаключения и призывал к уходу от усреднения. Покачав головой, один психолог воскликнул: «Вы же проповедуете анархию!»
[139] Таким образом отреагировало и большинство специалистов по психометрии и социальным наукам на множество доказательств ошибки, закравшейся в самую суть теории усреднения. Математические выкладки Моленаара никто не оспаривал. Справедливости ради надо заметить, что многие ученые и педагоги, на профессиональную деятельность которых эргодическая подмена влияла весьма существенно, не стали вникать в ее тонкости. Те же, кто разбирался в математике и понимал, что выводы ученого небезосновательны, вторили остальным: если нельзя использовать среднее для оценки человека, создания моделей, отбора… чем его заменить?
Этот вопрос дает нам понять, почему теория усреднения так глубоко проникла в наше общество и почему ее с такой охотой взяли на вооружение бизнесмены, преподаватели, чиновники и военные: усредненность эффективнее всех остальных инструментов. Действительно, типы, категории, стандарты и нормы весьма удобны. Можно запросто сказать: «Она умнее среднего человека», или «Он был вторым по успеваемости», или «Она интроверт» — и эти утверждения покажутся истинными, поскольку они основаны на математических расчетах. Таким образом, теория усреднения стала идеальным подспорьем индустриальной эпохи — времени, когда и в бизнесе, и в системе образования менеджеры нуждались в эффективном способе обработки больших массивов данных о людях, чтобы разложить их по подходящим ячейкам стандартной системы, состоящей из типов и категорий. Средние показатели позволяют надежно, прозрачно, рационально и быстро принимать разные решения, и даже если администрация университета или сотрудник отдела по работе с персоналом укажут на проблемы, обусловленные делением людей на категории, ни одного менеджера на свете не уволят за то, что он сравнил данные человека со средними показателями.
