Иногда слепота невнимания приводит к ужасным последствиям. Преследуя подозреваемого, бостонский полицейский Кеннет Конли пробежал мимо коллег, которые избивали какого-то человека так яростно и жестоко, что жертву доставили в больницу с черепно-мозговой травмой и повреждениями почек. В ходе расследования ни один офицер не признался, что видел или принимал участие в драке. Конли заявил, что был там, но самого избиения не видел. Следователи не поверили, что такое можно не заметить! В итоге Конли был признан виновным в препятствовании правосудию и даче ложных показаний, уволен из полиции и приговорен к трем годам лишения свободы
[67].
В то время как сам Конли мог объяснить свою рассеянность только туннельным зрением – оправдание, которое не сработало в Верховном суде, – психологи Саймонс и Шабли не сомневались: полицейский страдал слепотой невнимания. Чтобы это доказать, они набрали группу добровольцев и воссоздали всю ситуацию от начала и до конца: испытуемые гнались за убегающим мужчиной и считали, сколько раз он прикасался к своей шляпе. Их маршрут проходил мимо инсценированной драки, 67 % ее даже не заметили
[68].
Все мы настолько подвержены слепоте невнимания, что часто упускаем важную информацию. Чтобы преодолеть эту врожденную склонность, необходимо развивать навыки внимания и наблюдения. Сэмюэл Реншоу, американский психолог, чьи исследования зрения помогли вооруженным силам быстро и точно распознавать вражеские самолеты во время Второй мировой войны, считал, что «правильно видеть – это навык, которому можно научиться точно так же, как игре на пианино, французскому или гольфу»
[69]. Он утверждал, что глаза, как и пальцы пианиста, можно научить работать лучше. Многочисленные исследования, опубликованные в Journal of Vision, подтвердили: мы можем значительно улучшить наше внимание с помощью сложных, но интересных задач на зрительное восприятие
[70]. Например, изучая провокационные, замысловатые, многомерные, порой обескураживающие произведения искусства.
Зачем разглядывать картины
Польза искусства как инструмента развития наблюдательности среди студентов-медиков была доказана учеными из Йельского университета в 2001 году
[71]. Двухлетнее исследование, опубликованное в The Journal of the American Medical Association, показало: изучение картин и скульптур приводит не только к значимому улучшению диагностических навыков, но и на 10 процентов повышает наблюдательность (а именно способность к «обнаружению деталей»)
[72]. Доктор Ирвин Браверман, профессор дерматологии Йельской медицинской школы, считает эти 10 % «статистически значимыми»
[73], они явно свидетельствуют, что «человека можно научить быть внимательнее».
Эллисон Уэст – живое тому доказательство. Когда я познакомилась с ней, она училась на врача в Нью-Йоркском университете. Эллисон приехала в Нью-Йорк из маленького городка в Джорджии и все свободное время проводила в музеях, благо на Манхэттене их множество. Никакого художественного образования у нее не было. Она просто любовалась каждой картиной несколько минут, а затем переходила к следующей. Узнав, что медицинская школа предлагает курс по «Искусству восприятия», она с радостью записалась.
«Я и представить себе не могла, сколько упускаю, – вспоминает Эллисон. – Мне всегда казалось, что я очень наблюдательный человек, но букву C я не увидела, а ведь смотрела прямо на нее! Словно ходила в заляпанных линзах, а я даже не подозревала об этом!»
[74]
Научившись наблюдать, а не просто видеть, Уэст заметила, что ее манера работы с пациентами резко изменилась.
«Раньше я писала что-то вроде: «Больной – белый мужчина среднего возраста. Полулежит в кровати. У него усталые глаза, бледная кожа, угрюмое выражение лица. Одет в больничную рубашку. Палата: голые стены, белые простыни с кровавым пятном с правой стороны». Описательно и очень «клинически», – говорит она мне. – После занятий я стала писать так: «В одной руке он держит кроссворд, рядом лежит местная газета на испанском языке. К пробковой доске приколота открытка со словами «Поправляйся скорее, дедушка». Если раньше я видела в палате просто цветы, то теперь обращаю внимание на то, какие они: как называются, свежие или увядшие, кто их послал, когда».
