Несмотря на врожденную склонность упускать детали, мы можем сделать так, чтобы важная информация не проскочила через фильтры незамеченной. Наши когнитивные возможности это позволяют. Тренируя навыки объективного наблюдения и восприятия, мы будем не только видеть больше, но и пропускать меньше.
Важность общей картины
Развивая способность замечать ключевые детали, будьте осторожны: мелочи не должны вытеснять другую важную информацию.
29 декабря 1972 года. 23:32. Авиалайнер компании Eastern Air Lines, совершавший рейс 401 по маршруту Нью-Йорк – Майами, начал заходить на посадку. Вдруг первый пилот заметил, что индикатор передней стойки шасси не горит
[175]. Капитан – пилот-ветеран, проработавший в компании 32 года и налетавший более 29 тысяч часов, – передал диспетчеру: «Похоже, придется зайти на второй круг; лампочка не включилась»
[176].
На высоте шестьсот метров капитан включил автопилот и занялся квадратной кнопкой под рычагом управления шасси. Почему она не светится зеленым? Перегорела, или шасси действительно не выпущены? Следующие семь минут экипаж возился с крошечной лампочкой. Вооружившись носовым платком и плоскогубцами, пилоты шевелили ее, крутили, дергали, нажимали и давили – одним словом, делали все возможное, чтобы она заработала. Они орали на индикатор, пытались вспомнить, работал ли он во время теста, и… не замечали ничего вокруг.
В какой-то момент капитан задел W-образный штурвал самолета, нечаянно переключив автопилот в режим «удержание последней позиции». Никто не обратил внимания, что лайнер начал медленно терять высоту. Зафиксировав снижение на семьдесят пять метров, бортовой компьютер издал звуковой сигнал, но и он остался незамеченным. Экипаж настолько увлекся лампочкой за двенадцать долларов, что лишь в последние секунды осознал, что лайнер вот-вот врежется в землю.
Изучив обломки, Национальный совет по безопасности на транспорте пришел к заключению: шасси были выпущены, а лампочка индикатора действительно перегорела
[177]. Чтобы увидеть шасси, достаточно было посмотреть в маленькое смотровое окошко под кабиной экипажа. На худой конец, пилоты могли их выпустить вручную
[178]. Все бы закончилось хорошо, если бы летчики не зациклились на сломанной кнопке. Самолет рухнул в болото Эверглейдс; авиакатастрофа унесла жизни 101 пассажира из 176 бывших на борту, включая членов экипажа
[179].
Возможно, кто-то осудит пилотов, но от слепоты невнимания не застрахован никто. Лучшее лекарство от туннельного зрения – те же самые стратегии, которые помогают преодолеть другие сбои внимания. Посмотрите в другую сторону, сделайте перерыв, отойдите на шаг назад, убедитесь, что вы видите всю картину целиком.
Учеников, которые способны видеть общую картину как в простых, так и в сложных системах, педагоги называют визуалами
[180]. Изучение произведений искусства – визуального средства информации – вынуждает нас задействовать и развивать зрительно-пространственный интеллект. Это значит, что научиться видеть общую картину под силу каждому из нас.
Давайте рисовать
Обычно мы рассказываем или узнаем о некоем событии или происшествии после того, как оно случилось. Передать увиденное можно разными способами – в ходе беседы, с помощью слов, СМС-сообщений, электронной почты, бумаги. Если мы случайно опустим ключевой элемент, получатель нашего сообщения, который не присутствовал на месте события, никогда не узнает, что часть данных отсутствует. Будучи основным источником информации, мы обязаны не только упомянуть все важные детали, но и дать четкое представление обо всей картине целиком.
Чтобы получить подробное, но вместе с тем всеобъемлющее описание события, судьи часто просят стороны отнестись к передаче информации как к «рисованию картины». Этой же тактикой пользуются в беседах с очевидцами сотрудники органов опеки и оценщики страхового убытка.
Чтобы «нарисовать картину» увиденного, в первую очередь нужно понимать: перед нами чистый холст. Другие смогут «увидеть» только то, что мы на нем нарисуем. Мы не должны оставить холст пустым или с белыми пятнами, наша задача – заполнить его точными, объективными, описательными фактами: как широкими мазками, так и мелкими деталями.
Работая с сотрудниками служб защиты ребенка, я учу их описывать условия проживания, начиная со двора, а не с прихожей дома. Трава на газоне слишком высокая? Рядом оживленная или опасная улица? На тротуаре куча мусора? Оказавшись внутри, они также должны оглядеться. Пол чистый? Есть ли в доме животные? Если да, выглядят ли они здоровыми и ухоженными? Чем пахнет в доме? Висят ли на окнах шторы?
Надо сосредоточиться на деталях. Что на кофейном столике? Чашка? Погнутая ложка? Зажигалка? Библия? Бумага и цветные карандаши? Порнографический журнал? Это не осуждение, это сбор фактов.
При встрече с ребенком необходимо обратить внимание на его зубы. Они чистые или изъедены кариесом, так что очевидно, что ребенок никогда не был у стоматолога? Эта маленькая деталь может дать много информации для общей картины ухода за ним.
Я учу служащих помнить о причине, почему их направили в этот дом, но не ограничивайтесь ей. Упор только на один-единственный инцидент может заставить пропустить признаки гораздо большей опасности, которая грозит ребенку. За пристальным вниманием на специфику надо не забыть о других особенностях взаимоотношений в семье. В некоторых случаях такая практика приносит свои плоды.
Побывав в одном из домов в сельской части Пенсильвании, социальный работник Джоанна Лонгли отметила все важные детали и изложила их в подробном докладе
[181]. Переднее окно было разбито и заколочено досками; щель почтового ящика оказалась заклеена скотчем. Открывшая дверь женщина сказала, что она мать детей, к которым направили проверку. Она демонстрировала защитный язык тела: загородила собой проход и проигнорировала просьбу Лонгли пусть ее внутрь, несмотря на сильный снегопад. От женщины пахло табаком.
