– Почему Ольга тебя прислала?
– Зачем другого, когда я дорогу знаю, – пожал плечами Ясмуд.
– А я ведь узнал тебя, воин, – признался Мал. – Сразу узнал, только не хотел виду подавать.
– Почему так?
– А я лис опытный. Наблюдал за тобой. Посматривал.
– И что высмотрел? – равнодушно спросил Ясмуд, вгрызаясь в оленью ногу.
Спокойствие давалось ему нелегко. Братская могила в теремном дворе не выходила у него из головы. Ему все время чудилось, что древлянский князь уже знает о случившемся и просто играет с ним в кошки-мышки. К тому же на душе у Ясмуда было муторно, как во взбаламученной луже, из-за необходимости лгать. Христу это явно не понравилось бы – ведь он не кривил душой даже на суде. Ясмуд же скрывал от Мала правду о страшной смерти его соплеменников. Каково будет потом смотреть ему в глаза, когда тайное станет явным?
– Ты неспокоен, – заметил Мал, хрустя капустой с брусникой. – Тебе не по себе.
– А как же иначе. – Ясмуд пожал плечами. – Я ведь тоже не забыл нашу прошлую встречу.
– Что сказала Ольга, когда узнала про Игоря?
– Что тут скажешь. Плакала.
– Но за меня все равно идет, – самодовольно произнес Мал и хлебнул из кружки.
Глаза у него были розовые, движения стали размашистые и не очень уверенные.
«А вот убью его, – подумал Ясмуд. – Возьму нож и всажу в сердце. Не отдам Ольгу. Она моя».
Он взял нож, отрезал себе ломоть от каравая и стал жевать, не отрывая взгляда от стола.
– Игорь слабый был, – заявил Мал. – А я сильный. Вот почему Ольга сватов моих приняла.
– Настолько сильный, что деревья удержал бы ногами? – спросил Ясмуд.
Он не знал, как это у него вырвалось. Но произнесенного слова не воротишь.
Мал уставился на гостя выпученными глазами. Некоторое время он глядел молча, а потом вдруг зашелся раскатистым хохотом.
– Нравишься ты мне, киянин, – сказал он, хлопнув Ясмуда по плечу. – Ты отчаянный, а я отчаянных люблю. Возьму тебя в дружину, когда женюсь. Приближу и озолочу.
– Я при Ольге состою.
– У меня тебе лучше будет. – Мал зачерпнул вина, сунул ковш Ясмуду. – Пей.
– Завтра в путь.
– Я четыре воза велел в дорогу снарядить. Будет где отоспаться.
Ясмуд хотел было отказаться, но не стал. Выхлебал предложенное вино, а потом так и пил без остановки наперегонки с Малом, пока оба не уронили головы на стол и не захрапели.
Поутру похмелье придавило Ясмуда так, что он едва в седле держался. Древляне звали его прилечь на телеге, но он крепился, отказывался. На следующий день наступило облегчение, хотя в глазах по-прежнему мутилось, голова трещала и жажда мучила. Видать, напитки у Мала были плохи, а может, отвык Ясмуд от хмеля, пока в Вышгороде молился да с княжичем играл. В городские ворота въехал он совсем разбитый, на землю не спрыгнул, а сполз и, волоча ноги, отправился докладывать княгине, что задание выполнил.
Земляная куча во дворе пропала, каменные плиты лежали на прежнем месте, и лишь двое мастеровых возились в дальнем углу. По двору бойко сновала челядь, ступая ногами прямо по могиле. Или несчастных послов перезахоронили? Вяло размышляя об этом, Ясмуд поднялся наверх и был встречен на площадке самой Ольгой, поглядывавшей вниз из-за колонны.
– Ну что? – нетерпеливо спросила она. – Все тридцать три прибыли?
– Твоя правда, княгиня, – подтвердил Ясмуд, переминаясь на месте. – Здравствуй, княгиня.
– Да-да, – рассеянно произнесла она. – Кто этот безрукий, что ими командует?
– Коротич. Дядька Мала.
– Ага, это хорошо, – сказала Ольга. – Видишь, поверили тебе. А ты сомневался.
– Сразу их примешь?
– Нет, завтра. Сперва пусть помоются с дороги в баньке. Потные, грязные…
Она красноречиво наморщила нос. Ясмуд смутился.
– Я тоже от бани не откажусь, княгиня. Позволь и мне тоже…
– Нет! – резко возразила Ольга. – Ты поезжай в Вышгород. Святослав кличет. Гонец нынче прискакал, весь в мыле. Святослав, мол, места себе не находит, дядьку требует.
– Но, княгиня…
– Так надо, Ясмуд. Поезжай. Скоро вместе вернетесь, я за вами пришлю. Обещаю.
Ясмуд хотел обидеться, но не смог. Да и права была Ольга. Лучше ему оставаться подальше, пока сватовство закончится. Непросто муку такую перенести. Это не похмелье.
– Тогда счастливо оставаться. – Ясмуд поклонился и, не сдержавшись, язвительно добавил: – Совет да любовь.
Можно было ожидать от Ольги вспышки гнева, но она лишь улыбнулась:
– Скачи, Ясмуд, скачи скорее. Сейчас твое место рядом с сыном моим.
Он уехал. Два дня провел вместе с истосковавшимся, исхудавшим и ослабшим Святославом. Вместе они построили чудной городок на берегу пруда, проложили к нему дорогу и налепили фигурок из глины: пеших, конных, разных. Когда расставили, стало так похоже на Киев, что Святослав заявил:
– Домой хочу. Надоело здесь. Поедем, дядя?
– Матушка пришлет за нами, – ответил Ясмуд.
– Когда?
– Скоро. Может, завтра.
Ни назавтра, ни в два последующих дня никто из Киева не прибыл. А на третий день, ближе к вечеру, Василиса шепнула на ходу:
– На ночь не запирайся. Как уложу княжича, приду.
– Лишнее это, – твердо заявил Ясмуд. – Не до блуда мне.
Они со Святославом только что вернулись с охоты, усталые и голодные. Жара стояла страшная. Трава на лугах совсем сгорела, хлеба в поле полегли, а листья на деревьях пожухли и висели тряпицами. Василиса носила такую тонкую рубаху, что темные соски сквозь ткань проглядывали. А косу она на голове закручивала, чтобы затылок не потел.
– Дурак, – прошипела нянька. – Что ты о себе возомнил? Так я и побежала к тебе в постель! Сказать что-то хочу. Вести у меня из Киева. Но если ты против…
– Приходи, конечно, – заторопился Ясмуд. – Я на сеновале ночую. Там не так жарко.
– И себе, что ли, заночевать? – протянула Василиса, прыснула и убежала.
А ночью и впрямь забралась по лестнице, прошуршала мышью, окликнула приглушенно:
– Эй! Ясмуд? Ты здесь?
– Здесь. – Он сел, протирая глаза. – Что ты рассказать хотела?
Василиса подобралась ближе, перебивая запах сухой травы запахом своего сильного тела.
– Один киянин мимо с товаром проезжал, – сказала она, садясь напротив Ясмуда так, что один до другого смог бы запросто рукой дотянуться. – Я на речке стирала, а он коней напоить остановился. Ну и порассказал кое-что про княгиню.
В наступившей тишине было слышно, как шмыгают вокруг мыши и верещат сверчки в саду.
