Обернувшись, Ясмуд увидел, что Василиса плывет за ним, загребая по-собачьи. Несмотря на холодную воду, ему стало жарко. Еще немного, и он не выдержит, сдастся на милость победительницы. Плоть, она своего требует. Ненасытна и неукротима, как звериная природа.
Руки Ясмуда заработали подобно крыльям мельницы. Рассекая и вспенивая воду, он устремился к берегу. Скорей, скорей, чтобы успеть одеться и сбежать до того, как Василиса выберется. Если он опять увидит ее в чем мать родила, то вряд ли удержится от греха. А надо. Во что бы то ни стало.
Доплыв до отмели, Ясмуд вскочил на ноги и, раскачиваясь, побрел к берегу.
– Не уходи, миленький, – жалобно позвала Василиса из реки. – Иссохлась я вся без тебя.
– Вот и поплавай, отмокни, – пробормотал он, по-журавлиному вздымая ноги.
Выбравшись на берег, он собрал одежду, расстеленную на песке, и полез вверх по осыпающейся тропе. Одеваться было некогда. Бросив беглый взгляд через плечо, он заметил, что Василиса уже достигла мелководья и, виляя бедрами, торопится к берегу. Нужно было не просто убегать, а путать следы.
Скрывшись среди зелени, Ясмуд кое-как натянул одежду на мокрое тело и, прыгая то на одной ноге, то на другой, побежал не прямо наверх, а вдоль Днепра. Через некоторое время он поднялся выше и снова выбрал тропку, протянувшуюся вдоль склона. Она привела Ясмуда в глубокий извилистый яр с многочисленными ответвлениями. Уже не бегом, а спокойным шагом он отыскал не слишком крутой подъем и стал карабкаться наверх, хватаясь за стебли и ветки.
Очутившись в березовой роще, Ясмуд собирался выйти на первую попавшуюся дорогу и вернуться по ней в Киев, но его внимание привлекли мужские голоса, раздающиеся из-за елок. Ясмуду показалось, что он услышал имя Ольги, а потом и имя Святослава. Насторожившись, он остановился. И опять кто-то произнес: «Ольга».
Конечно, княгиня не единственная во всем мире носила это имя, однако о ком еще могли приглушенно говорить неизвестные, уединившиеся в лесу? И разве случайно в их беседе был упомянут Святослав?
Пригибаясь, осторожно ступая и перебегая от ствола к стволу, Ясмуд стал приближаться к таинственным собеседникам. Приходилось передвигаться как можно тише, потому что они частенько замолкали и обменивались лишь короткими репликами. Кроме того, где-то рядом фыркали и хрустели травой кони, которые могли учуять приближение постороннего. К счастью, после купания в Днепре Ясмуд пах больше водой и свежестью, чем обычными человеческими запахами.
Обогнув колючий шиповник, он лег на живот и пополз по-пластунски. Голоса звучали совсем отчетливо.
– Чтобы не заупрямился, нужно будет припугнуть его как следует, – сказали за редкой завесой из зеленых листьев. – Повесить при нем кого-нибудь.
– Лучше голову срубить, – предложили другой вариант. – Вжик – и с плеч долой.
– Потом показать княжичу кровавый меч и сказать, что теперь его черед.
– Сразу в портки наложит…
– Главное, грамоту подпишет. Отрекаюсь, мол, в пользу брата Игорева, Якима…
На спине у Ясмуда выступил пот и холодным ручейком начал стекать вдоль позвоночника. Убрав с глаз труху и паутину, он украдкой выглянул из-за веток. Прямо перед ним расстилалась опушка леса, переходящая в холмистый луг, который понижался в направлении днепровских круч. Неподалеку от кустов расположились четверо мужчин в богатых одеждах, а чуть поодаль паслись их кони в столь же богатой упряжи. Двоих Ясмуд узнал сразу, а остальных припомнил позже, поскольку они редко появлялись на теремном дворе.
Все четверо приходились родичами покойному князю Игорю: двоюродный брат Яким, а также его племянники Владислав, Серко и Феофан. Последние двое долго пропадали где-то на чужбине, и наряды их были непривычны на вид – чересчур пестрые и куцые. Якиму только-только перевалило за сорок, но череп его был гол, как яйцо, и сейчас он отсвечивал им на солнце, скинув шапку, под которой обычно прятал лысину. Владислав походил на бобра, которому для смеха состригли шерсть на носу и вокруг глаз.
Наблюдая за ними, Ясмуд внезапно вспомнил, что родственников у Игоря было превеликое множество, но за минувшие годы Ольга от всех избавилась, разослав в разные концы княжества. Яким и Владислав были чуть ли не единственными Игоревыми однокровками, которых она оставила при себе, сохранив за ними прежние привилегии. Выходило, что Ольга доверилась им напрасно. В очередной раз Ясмуд убедился в том, что Христовы заповеди выглядят простыми и ясными только тогда, когда написаны на бумаге. Претворять их в жизнь трудно, почти невозможно. Особенно когда правишь государством, а вокруг трона увиваются те, кто желает тебе погибели.
Между тем заговорщики, явно замыслившие что-то против княгини и ее сына, закончили совет и уже поднимались с примятой травы, распрямляя затекшие ноги и потягиваясь.
– Все же ты лучше перстень камнем вверх переверни, – посоветовал Яким Феофану. – Гляди, заметит Ольга, заподозрит, не станет пить из кубка.
– Зачем ей на мой перстень глядеть, – возразил племянник, выделяющийся своей диковинной клиновидной бородой и завитыми концами волос.
– Не спорь, – ощерился Владислав. – Дашь маху, все пропало. И себя погубишь, и нас под пытками выдашь.
– Когда камень внизу, его легко поддеть ногтем, – пояснил Феофан. – А так… – он показал, – ежели перстень надет правильно, то требуется сноровка большая.
– Вот и упражняйся, до вечера еще далеко, – велели ему.
«Вечером же пир назначен, – ужаснулся Ясмуд. – Святославу пятнадцать лет нынче исполняется. Гостей званых сотни две, а среди них и эти гады подколодные. Ну ладно, глядите у меня!»
Не высовываясь из своего укрытия, он проследил, как заговорщики запрыгнули на коней и поскакали в разные стороны, явно не желая, чтобы их видели вместе. Все четверо приехали на встречу без слуг и гридней. Если бы не настырная Василиса, Ясмуд никогда не забрел в это безлюдное место и зловещий замысел был бы приведен в исполнение.
Ну не провидение ли господне?
Спохватившись, Ясмуд вышел на дорогу и, убедившись, что никто его не видит, во все лопатки побежал к городским воротам. Путь оказался неблизкий. Задыхаясь и обливаясь потом, Ясмуд наконец добрался до княжеского терема.
– Сдурел, дядька? – сострил Святослав, беседовавший на крыльце с Малушей. – Сивый мерин уже, а скачешь, как жеребчик, задравши хвост.
Все, кто услышал шутку, рассмеялись. Ясмуд закусил губу и, не глянув на Святослава, вошел в терем.
За минувшие месяцы их отношения вконец испортились. Парень мстил Ясмуду за близость с матерью, срывая на нем раздражение, привередничая и строя злые козни. Кто-то рассказал Святославу о ночных визитах дядьки в княжеские покои. На чужой роток не накинешь платок.
Ольга приняла Ясмуда в светелке, примыкающей к палате.
– Быстро сказывай, что там у тебя? – потребовала она, недовольно косясь на сырую рубаху Ясмуда. – Почему такая срочность? У меня бояре собрались, потом надо к пиру готовиться.
