Святослав был молод, доверчив и наивен, как любой юноша в его возрасте. Вдоволь нарезвившись, он повел свою дружину обратно в Киев. Добрались в ранних зимних сумерках, уже не такими бодрыми и задорными, какими уезжали. Но оживление вернулось к ним, как только они расселись вдоль длинного дубового стола в трапезной и, словно соревнуясь, принялись метать и запихивать в себя все, до чего дотягивались их молодые сильные руки. Медовуха и пиво лились рекой, подсказывая самые неожиданные темы застольных бесед.
Ванюша Перебейнос имел неосторожность спросить Святослава, куда подевалась его ненаглядная Малуша и когда она вернется.
Гнев ударил в голову сильнее хмеля.
– Тебе какое дело, Ванька? – надменно произнес Святослав, упершись кулаком в бедро, как будто на коне сидел, а не в кресле во главе стола.
Перебейнос был не просто навеселе, а сильно и тяжело пьян, поэтому, вместо того чтобы отшутиться или отбрехаться, поднял мутные глаза и вылупил их на князя.
– Интересуюсь, – сказал он.
Остальные притихли, понимая, что дело принимает опасный оборот.
– Закуси, Ванюша, – полез к Перебейносу дружок, протягивая ему зеленое яблоко.
– Сам закусывай!
Отброшенное яблоко плюхнулось в миску с заячьим кулешом, взметнув россыпь пахучих, липких брызг. Одна из них долетела до лица Святослава, а может быть, это он себе придумал, ища повод разозлиться.
– Да ты пьян, Ванька, – сказал он, проведя мизинцем под глазом. – Поди проспись. Невеже за нашим столом делать нечего.
Перебейнос вздрогнул, словно его укололи или ужалили.
– Ты кого невежей назвал, Свят? – тихо спросил он.
Святослав, не отвечая, стал пить из тяжелого кубка.
– Уймись, Ванюша, – зашипели со всех сторон. – С князем говоришь.
– Где здесь князь? – словно бы удивился Перебейнос, озираясь. – Нетути. Сына княгини Ольги вижу, вот он сидит. – Он ткнул пальцем. – А князь где? Покажите.
В трапезной воцарилась гробовая тишина. Держа кубок в правой руке, Святослав оперся левой на стол и подался вперед.
– Мой дед щит на вратах Царьграда приколотил, – произнес он неожиданно низким рокочущим голосом. – Отец с походами полземли обошел. Я их сын и престолонаследник.
– Почему же тогда мамка тебя от своей юбки не отпускает? – не унимался Перебейнос.
Он дружил со Святославом с детства, играл с ним, боролся, даже, случалось, дрался. Такие отношения закрепились в его сознании. Он не учитывал, что они оба давно выросли и изменились. То, что мог простить отрок, взрослому мужу снести тяжело.
Кубок вырвался из руки Святослава, пролетел над столом и врезался в голову Перебейноса, оставив кровоточащую ссадину на лбу.
Недолго думая, тот подхватил тяжелое блюдо и метнул в обидчика. Пригнувшись, Святослав избежал удара, который мог проломить ему череп.
– Да как ты смеешь, смерд! – вскричал он, с грохотом опрокидывая кресло и вскакивая на ноги. – Убью!
Вместо того чтобы одуматься и поспешить с извинениями, Перебейнос отпрыгнул от стола и процедил:
– Попробуй, сосунок.
Он полагал, что превосходство в возрасте дает ему право и дальше унижать товарища по детским забавам. Святослав так не считал.
– Бери меч, – выдохнул он, направляясь к стене с развешенным оружием.
– Погоди, Свят…
Парень, попытавшийся задержать княжича, получил кулаком в нос и, резко побледнев, отступил. Несмотря на выпитое, ему хватило ума не становиться на пути у рассвирепевшего Святослава. Тот уже сдергивал со стены короткий изогнутый меч, добытый отцом в одном из походов против южных племен.
– Бери, смерд! – проговорил он. – Или я тебя просто так зарублю, как пса бешеного. Бери!
Оттолкнув товарищей, Перебейнос вооружился большим мечом с узким тусклым клинком. Он был почти таким же длинным, как двуручный, но значительно легче, потому что выкован из особой стали.
– Взял! – весело откликнулся Перебейнос, делая пробные взмахи.
Все поспешили отпрянуть подальше, опасаясь попасть под клинок.
– Так нечестно! – крикнул кто-то.
– Пускай, – разрешил Святослав, бесстрашно приближаясь к противнику.
Сунувшаяся в трапезную девка истошно завизжала и сразу же в несколько рук была вытолкана обратно. Благоразумие быстро покинуло разгоряченных парней. Вид обнаженной стали ослеплял их, застил разум.
– Не подходи, зацеплю, – предупредил Перебейнос, выставив вперед клинок.
Святослав, сделав обманное движение, попробовал зайти слева, откуда противнику было труднее отражать нападение. Зрители, затаив дыхание, наблюдали за поединком. Один из них машинально схватил со стола ковш и сделал несколько жадных глотков, пустив струйки по подбородку. Другой никак не мог прожевать мякиш, которым набил рот.
Перебейнос, не позволяя Святославу приблизиться, отгонял его взмахами меча. С его ярких губ сыпались шуточки, дающие понять, что его на испуг не возьмешь. Остальные начали посмеиваться, решив, что настоящий поединок так и не состоится. Неожиданно для всех Святослав бросился вперед.
Он выбрал момент, когда длинный меч ушел далеко в сторону и не успевал вернуться обратно.
Глаза Перебейноса сделались круглыми и удивленными. Наскочив на него, Святослав несколько раз коротко ткнул своим мечом. Было слышно, как сталь с хрустом вонзается в плоть, круша кости.
Кто-то выругался.
Святослав отпрыгнул. Перебейнос стоял там, где был застигнут нападением. Его глаза все еще глядели изумленно, но уже подергивались равнодушной бессмысленной пленкой. Меч, выпущенный из руки, с грохотом упал на половицы. Ванька положил руку поверх расплывающегося красного пятна на рубахе.
– Будешь знать теперь! – запальчиво выкрикнул Святослав. – Я князь, а ты холоп и дурак.
Перебейнос сделал шаг вперед, качнулся, скорчился и рухнул. Посуда на столе подпрыгнула.
– Он сам, – быстро произнес Святослав, окидывая товарищей скользящим взглядом. – Все видели? Напился пьян, стал булатом тешиться. Все видели, спрашиваю?
Переглянувшись, парни закивали дружнее и увереннее. Ванька Перебейнос сам напросился. Страдать из-за него никому не хотелось.
– Тогда зовите слуг, пусть его вынесут, – распорядился Святослав. – Если выживет, будет впредь умнее. А помрет…
– Туда ему и дорога, – закончил за него один из дружинников.
– Дело говоришь. Ну? Что стали? Ваньку убирайте, а сами за стол. Дальше пировать будем.
Засиделись до первых петухов. Половина парней уронила буйные головы – кто в блюда, кто просто на стол. Тот храпел, этот ругался во сне или скрежетал зубами. Только Святослава хмель больше не брал. Временами он забывался, но вскоре обнаруживал, что сидит за столом и говорит что-то, держа в руке новый кубок. Там, где упал замертво Ванюша Перебейнос, крови почти не набежало, а та, что была, давно засохла и сделалась почти невидимой на крашеных половицах.
