И хотя Атлантика почти не представляла реального материального интереса для городов Северной Италии вплоть до конца XVI в., именно такое восприятие и стало причиной отсутствия интереса к жителям Канарских островов или Америки у художников эпохи Ренессанса – у того же Филиппо Липпи. Не имевшие даже зачатков культуры (в европейском понимании), отвергавшие нормы цивилизованного существования и пренебрегавшие какой бы то ни было религией туземцы не могли считаться людьми и не заслуживали внимания со стороны уважающего себя художника, подобного Филиппо Липпи. Евреи, мусульмане и чернокожие африканцы имели хотя бы зачатки человечности, несмотря на жестокие предубеждения христиан в их отношении. Народы же Атлантики и их земли попросту не заслуживали никакого внимания художников. Их невидимость была самой тяжкой формой презрения и неприятия, какую только можно вообразить, и в то же время красноречивым подтверждением отношения, которое не только позволило «цивилизованным» европейцам жестоко и без малейших угрызений совести разграбить Новый Свет, но еще и долгие века с чудовищным остервенением порабощать, угнетать и истреблять его народы.
* * *
Презрение к эпохальным открытиям XV в. – не самое необычное, но о многом говорящее доказательство того, как итальянцы эпохи Ренессанса воспринимали свои отношения с бескрайними горизонтами Атлантического мира. Великие путешествия и географические открытия не стали центром новой эпохи открытости, интеллектуальной любознательности и просвещения. Это событие не стало стимулом к познанию и открытию самих себя. Напротив, оно пробудило в людях худшие чувства, которые только можно представить. Разумы закрылись, границы человечности стали еще более тесными, целые народы были признаны не заслуживающими включения в человеческий род. И в то же время путешественников и мореплавателей приветствовали как героев, а все ужасные события и деяния скрывались за завесой молчания – самого поразительного художественного молчания всех времен.
Но самое замечательное заключается в том, что судьба народов Атлантики была самым ярким и поразительно недооцененным примером исторической тенденции безобразного Ренессанса. Ренессанс не был эпохой терпимости и понимания – это был период жестокой эксплуатации и грабежа. Всего за несколько коротких лет в одной лишь Флоренции – эпицентре потрясающих культурных инноваций, которые окутали всю эпоху аурой художественного блеска и величия – Саломоне ди Бонавентура столкнулся с первыми тревожными сигналами воинствующего антисемитизма, Альберто да Сартеано стал свидетелем начала угнетения и подавления народов тропической Африки, а Филиппо Липпи приветствовал всплеск исламофобии, одновременно не обращая никакого внимания на разграбление
Атлантики. Да, Ренессанс был эпохой колоссального культурного развития, но в тот период новые миры становились легкой добычей. И единственной наградой за страдания могло стать крохотное изображение в углу картины художника вроде Филиппо Липпи. Такое искусство прославляло исторический период, который мы привыкли восхвалять за поразительную «современность». Но в то же время картины мастеров, подобных Филиппо Липпи, скрывали самую безобразную сторону Ренессанса.
Эпилог
Окно и зеркало
Из всех многочисленных и разнообразных достижений Леона Баттисты Альберти самым значительным и важным его вкладом в Ренессанс стала его утверждение о том, что идеальная картина должна быть такой живой, чтобы изображение реальности на стене можно было ошибочно принять за «открытое окно» (finestra aperta). Он полагал, что искусство художника заключается в том, чтобы убедить зрителя: то, на что он смотрит, это не картина, но реальный мир.1
Эта идея, которую можно считать квинтэссенцией увлечения Альберти перспективой, является фундаментом, на котором стоит величественный храм искусства Ренессанса. Иллюзорные эффекты линейной перспективы, столь ярко описанные в труде Альберти «О живописи» (De pictura) – позволяли искусству Ренессанса не только подражать совершенству античной скульптуры, но и копировать саму природу. Такое беспрецедентное сочетание потрясающего классицизма и ошеломляющего натурализма придало искусству этого периода величественную красоту, не знающую себе равных.
Альберти оказал колоссальное влияние на визуальные искусства. Созданный им образ «открытого окна» играет важную роль в общем восприятии эпохи Ренессанса. Возьмите любое великое произведение искусства того периода – от созданного неизвестным художником «Идеального города» и «Бичевания Христа» Пьеро делла Франческа до «Тондо Донн» Микеланджело и «Моны Лизы Леонардо да Винчи, – и вам сразу же захочется увидеть в нем окно в Ренессанс. Так оно и есть, если ограничиться жизнью только таких людей, как Альберти. Эти люди вызывали то же восхищение, что и великие картины, на которые мы смотрим.
Но в идее «открытого окна» скрыт иной смысл. Это лишь иллюзия. Хотя искусный художник может обмануть зрителя и заставить его думать, что картина – это окно в реальный мир, полотно всегда останется всего лишь картиной. Картина показывает мир не таким, каков он есть, но таким, каким хотят его видеть художник и его покровитель. Это лишь фантазия.
Идеальный художник Альберти – это искусный фокусник. Но это не означает, что визуальные искусства не открывают нам окно в Ренессанс. Как раз наоборот. Нужно лишь заглянуть поглубже, не ограничиваясь одним лишь прекрасным фасадом. И тогда нам откроется социальный мир, который питал воображение художника. Он проявится в особенностях композиции, в отношениях, воплощенных на холсте, в мелких деталях, использованных мастеров. И тогда нам станет ясен подлинный характер Ренессанса. Это не была идеальная эпоха, способная вызвать лишь неподдельное и безграничное восхищение. Это было время секса, скандалов и страданий. В городах царили порочность и неравенство, на улицах кишели проститутки, священники не являли собой образец нравственности. А в домах и дворцах жили болезни, страдания, шантаж, темные сделки и всевозможные заговоры. Художники находились в полной власти своих покровителей, а покровителями этими были нечистоплотные банкиры, жаждущие власти, кровожадные наемники, балансирующие на грани безумия, и безбожные папы, для которых главным в жизни были деньги и влияние. Это было время, когда иные народы и культуры подвергались безжалостному угнетению, когда пышным цветом расцвели антисемитизм и исламофобия, когда в результате великих географических открытий сформировались самые отвратительные виды фанатизма и предубеждений. Если окно Альберти действительно открылось в Ренессанс, то Ренессанс этот оказался очень безобразным.
Хотя такой взгляд на Ренессанс заметно отличается от привычного отношения к этому периоду, не следует считать его обвинением. Не следует думать, что это каким-то образом принижает художественные и литературные достижения таких людей, как Филиппо Липпи, Микеланджело, Петрарка и Боккаччо. Как раз наоборот. Поняв, насколько ужасной и порой отвратительной была социальная жизнь в эпоху Ренессанса, начинаешь ценить их творчество еще больше. Далеко не все в этом историческом периоде было прекрасным и достойным. И тем больше восхищения вызывают художники и литераторы, создавшие истинные шедевры, равных которым нет и по сей день. Ведь эти люди жили в эпоху ужасов, страданий, фанатизма и нетерпимости. Все это вызывает еще больший восторг перед лицом этого необыкновенного исторического периода. Если бы деятели культуры Ренессанса были богами, жившими в настоящем раю, то созданные ими шедевры не вызывали бы изумления и не производили бы такого мощного впечатления. Но когда мы понимаем, насколько безобразен был тот исторический период, то наше восхищение людьми, стремившимися к идеалу и мечтавшими создать нечто более прекрасное и совершенное, чем все созданное до них, становится еще больше. Если перефразировать эту мысль иначе, то можно сказать, что человек, лежащий в грязи, но устремленный к звездам, вызывает больше уважения, чем олимпийский бог, творящий херувимов из облаков.
