Хотя переговоры не привели к созданию прочного союза, барьеры мифов были разрушены, и общность людей и культур стала очевидна, как никогда прежде. Папа поручил Филарете увековечить присутствие на соборе коптов и эфиопов на бронзовых вратах базилики святого Петра [ил. 39].5 Филарете изобразил путешественников очень точно и детально. Две сцены прекрасно передают и поразительную экзотичность африканцев, и теплоту, с какой Евгений приветствовал в них братьев во Христе. Однако у его эфиопских друзей эта встреча вызвала иные чувства.
Свет на Черном континенте
Путешествие Альберто да Сартеано и прибытие эфиопов во Флоренцию в 1441 г. было символично для взаимодействия Европы с Тропической Африкой. Хотя историки часто преуменьшают значение этого события, но встреча с папой Евгением знаменовала собой большой скачок в области исследования континента, который до того времени оставался для европейцев загадкой и тайной.
Нельзя сказать, что внутренние районы Африки были до возвращения Альберто совершенно неизвестны итальянцам. Гуманисты знали о контактах европейцев с черными африканцами во времена античности. Из греческих книг, например из «Истории» Геродота6, итальянцы знали, что древние египтяне пытались продвигаться на юг. Из римских источников стало известно о торговле с народами, которые жили вовсе не на берегах Средиземного моря.7 Итальянцы и сами сталкивались с черными африканцами. Дипломатия уже открыла новые пути. Государства Италии начали активно искать другие страны, которые могли находиться дальше к югу. В 1291 г. Генуя отправила посольство туда, где теперь находится город Могадишо. Цель этого путешествия заключалась в поисках братьев Вивальди, которые пропали некоторое время назад. Африканцы тоже постепенно начали протягивать Европе руку дружбы. Император Эфиопии Ведем Арад отправил в Испанию своих послов, но они в 1306 г. осели в Генуе и развлекали любопытных горожан невероятными историями из жизни своей родины. Небольшая группа чернокожих африканцев несколько веков жила на Апеннинском полуострове. Поскольку Сицилия являлась крупным торговым центром Средиземноморья, незначительное число африканцев через этот остров попало в Европу и оказалось при средневековых дворах. В конце 1430-х гг. арабские купцы привезли чернокожих во Флоренцию. Из Африки в Испанию и Португалию привозили не только мавров и берберов, но и чернокожих девушек-рабынь.8 К 1427 г. во Флоренции насчитывалось около 360 рабынь. Девушки поступали преимущественно с Кавказа, но среди них были и африканки.
Но, несмотря ни на что, итальянцы очень мало знали об Африке южнее Сахары. Карты того времени показывают полное отсутствие серьезных знаний об африканской географии за пределами бывших римских колоний. Европейцы вообще не представляли себе, что им предстоит открыть. Ныне утерянный портолан (разновидность карты), составленный в 1306 г. генуэзским священником Джованни да Кариньяно, не показывает ничего ниже верховий египетского Нила. На карте мира Пьетро Весконте (ок. 1320) южнее Сахары вообще показано море. Европейцы не знали о крупных городах дальше североафриканского побережья и нижнего Нила. Естественно, что и о народах, населяющих Африку, никто ничего не знал. До возвращения во Флоренцию Альберто да Сартеано пробелы, связанные с подобным невежеством, заполнялись с помощью мифотворчества, а не путем серьезных исследований. В 1367 г. венецианцы Доменико и Франческо Пиццигано составили весьма символичный портолан, на котором была показана река золота, впадающая в Нил и имеющая истоки в Лунных горах, описанных Птолемеем. Пытаясь придать своей карте дополнительную привлекательность, братья поместили в неисследованные районы Западной Африки легендарного христианского короля «Пресвитера Иоанна» (Марко Поло писал, что он жил на Востоке). Они заявили, что в его королевстве столько золота, что этот металл потерял там какую-либо ценность. Даже в 1430-е гг. эти фантазии принимались за чистую монету.9 Неудивительно, что письма, которые Евгений IV вручил Альберто, основывались на таких слухах о Пресвитере Иоанне, а не на фактической информации.
Возвращение Альберто да Сартеано и его эфиопских спутников было знаком того, что в воздухе витает дух перемен. Активизация турок на Ближнем Востоке стала мощным стимулом для изучения Африки. На религиозном уровне европейцы хотели найти новых христианских союзников. Это стало бы мотивом для проверки легенд и сбора новой информации о неизвестных землях. Но основным стимулом географических открытий очень быстро стало стремление к коммерческой выгоде. Падение Константинополя в 1453 г. оказало самое серьезное влияние на торговлю. С одной стороны, выход на Великий Шелковый путь стал более опасным, чем когда-либо прежде. Поток специй и сырья с Дальнего Востока оказался под угрозой. С другой стороны, захват Оттоманской империей Босфора перекрыл путь на Кавказ, который до этого времени оставался основным источником рабов (пусть даже рабство и было запрещено законом). Потребность в решении этих проблем дала мощный толчок к исследованиям. В поисках новых путей в Индию в обход контролируемого Оттоманской империей Ближнего Востока португальские моряки проникли во внутренние районы Африки, где сейчас располагаются Сьерра-Леоне, Гана и Золотой Берег. Они открыли не просто неизвестные земли, но богатейшие источники драгоценных металлов и рабов. Новые территории сулили сказочные прибыли, и стремление к новым открытиям становилось все сильнее. Хотя основную роль по-прежнему играли португальцы, не отставали от них и итальянские путешественники, такие как Альвизе Ка’да Мосто и Антониотто Узодимаре, которые в 1455–1456 гг. изучили реку Гамбия и открыли острова Зеленого Мыса.
Хотя в эпоху Ренессанса итальянцы имели весьма туманное представление об Африке за Сахарой, их общение с Черным континентом и знания об Африке и ее народах значительно расширилось. Путешественники возвращались с горами новой информации. Записки о путешествиях по Африке пользовались огромной популярностью. «Навигация» (Navigazioni) Ка’да Мосто стала настоящим «бестселлером».10 Несмотря на то, что в книге Ка’да Мосто есть несколько старых легенд, автор дает поразительно подробные описания увиденного. В основном его наблюдения были особенно выгодны для купцов. Рассказывая о двусторонней торговле золотом и солью между королевством Сонгей (на территории Мали) и Марокко, Тунисом и Египтом, он живо описывает жару и сушь, царящую в рыночных городах Тимбукту, Тегаха и Оудан. Читателей увлекало яркое описание берберских караванов, медленно бредущих через Сахару. Очень точно и подробно автор описал королевство Волоф (Сенегал). Впервые европейцы узнали о незнакомых обычаях танцах и способах ведения сельского хозяйства. Поразительна точность наблюдений Ка’да Мосто в области топографии, флоры и фауны. Своим читателям он рассказал о реках Сенегал и Гамбия, об африканских слонах и гиппопотамах, о множестве незнакомых растений и цветов, которые он открывал для себя практически ежедневно.
Но даже те итальянцы, которые сами не путешествовали и книгами не увлекались, все чаще сталкивались с жителями тропической Африки. После путешествия Альберто да Сартеано «торговля черными рабами стала для Италии весьма доходным делом».11 Хотя это событие положило начало «одному из самых ужасающих и постыдных эпизодов мировой истории», но в то же время оно дало возможность итальянцам близко познакомиться с чернокожими африканцами. Португальские корабли все чаще стали привозить рабов в портовые города Ливорно, Венецию и Геную. Богатые жители этих городов с удовольствием приобретали черных рабов. Несмотря на то что Церковь запрещала рабство, флорентийские банки, всегда остро чувствующие возможность прибыли, активно занимались работорговлей. Поскольку спрос на цветных рабынь (а порой и рабов) был велик, то банки не чурались подобной деятельности. В июле 1461 г. деловой партнер банка Камбини Джованни Гвидетти сообщил, что в Ливорно прибыл португальский корабль «Санта-Мария ди Назаретте», на борту которого находились три чернокожие рабыни, Изабелла, Барбера и Марта.12 Стоимость этих девушек колебалась от 8500 до 6500 реалов (в зависимости от степени «черноты») – квалифицированный ремесленник зарабатывал столько за целый год. Этих девушек мгновенно переправили в дома семейства Камбини, Джованни дельи Альбицци и Ридольфо ди сер Габриэлло. В сентябре 1464 г. в бухгалтерских книгах Камбини появилась запись о том, что Пьеро и Джулиано ди Франческо Сальвиати заплатили колоссальную сумму в 3618 флоринов «за черную голову, которую они получили от нас… для домашнего использования».13 К концу XV в. практически у каждого состоятельного купца имелся хотя бы один чернокожий раб. Впоследствии наличие чернокожих рабов считалось обязательным для каждого знатного семейства Италии.
