– То есть как это, обеспечили недостоверность? – не понял Марк.
– Тебе были бы введены определенные компоненты, такие, что никто б не поверил ни единому твоему слову, – сказал Трип. – Растительного происхождения. Вполне себе безобидные. С целью самоограничения.
Марк прикидывал. То, как Трип вдумчиво на него смотрел, как употреблял безличные глаголы («тебе были бы введены»), заставляло задуматься: как реагировать на слова этого человека с его растительными компонентами? Приемов противодействия всего два: удар головой и бегство. И куда же бежать – в чащу тех чудо-растений? Так ведь скоро ночь на дворе. Представь себе: крутой склон, за которым поросшие сосняком горы. Вывихнутая лодыжка, вой волчьих стай.
– Просто скажите, чего вы от меня хотите; каких действий. Проверка мне не нужна.
– Ишь ты какой, – беспощадно сказала Констанция. В такт ей качнул головой и Роман.
– Да почему, Марк? – беспомощно спросил Лео. – Пройди, да и дело с концом.
– Потому что я не хочу быть вами, – теряя самообладание, повысил голос Марк. Он имел в виду не только Лео. Он подразумевал их всех и использовал руки, чтобы охватить весь стол. – Не в обиду будь сказано. Пожалуйста, живите своим миром, нет вопросов. А я хочу быть собой. Просто собой.
– Какое же ты дерьмо, – стегнула голосом Констанция. – Думаешь только о своих деньгах, своем комфорте, привилегиях.
– Те деньги я зарабатывал трудом, – заметил Марк.
– Ой-й, умоляю. Зарабатывал он. Не работа это, а профанация. Ты хоть когда-нибудь по-настоящему трудился?
Ничего себе. А гриль-бар? Или Гарвард, где он ежедневно сталкивался с гнусным фактом, что у него никогда не будет и половины тех денег, предвкушением которых жило и щеголяло большинство его сокурсников. Вкалывал он как бобик и на стройплощадке, по́том своим доказывая, что деньги на учебу в колледже можно заработать без спонсорства зажиточных родителей. А однажды, когда финансовый ручеек иссяк, он и вовсе был вынужден взять академ и устроиться на полную ставку. Ведь было же? Пока его дружки на каникулах кутили по Европам, он пресмыкался администратором в конторе хиропрактика. Кто бывал вынужден по выходным, по первому звонку, открывать офис и проверять, чтобы медные висюльки на входе звенели исправно, а запас байхового чая с карамельками не иссякал? Понятное дело, он, Марк.
Хотя, возможно, и без должного усердия. Иначе как объяснить пятнадцать лет трудов во имя мечты, с сознанием того, что где-то там, в своей глубине, ты сообразительней большинства этих умников, и настанет день и шанс, когда этот факт ты сможешь использовать с выгодой для себя? Как насчет работы, направленной на само то, чтобы удержать все это вместе? На то, чтобы маме от этого жилось по возможности лучше? На то, чтобы гнуть свою линию? Кроме того, никто не отменял и солнечного зайчика удачи, который промелькивает во всем – в пропущенном автобусе, заблудшем сперматозоиде, просвистевшем рядом метеорите.
– Если под «работой» ты подразумеваешь ту свою книгу – самодовольную чушь о том, что всякий может быть эффективней, богаче и самодостаточней, – так никого из думающих ты ею не проведешь.
Это тоже жалило.
– Ну, начать с того, писал ее на самом деле не я, а специально подряженные люди. Вот следующая, с анализом некоторых насущных тем, будет действительно моя. Точнее не следующая, а через одну. Следующую можно опустить. А вот которая за ней… Я думаю назвать ее «Завтра попробуйте снова».
Название он произнес с гордостью.
– В этом-то у тебя и проблема. Почему не назвать ее «Завтра попробуйте снова, и на этот раз хорошо»?
Черт. Ну прямо-таки мелкая, но меткая ракетка по штабу дивизиона. Ведь эта бестия права. «Завтра попробуйте снова» – просто отписка под видом наставления.
И при этом что теперь? Да, именно – как быть сейчас, сию минуту?
– Ты в самом деле, Марк, считаешь это настолько невероятным? – спросил Роман. – Что люди могут объединяться и мыслить на одной волне, стремиться к общей цели? Что мы наконец нашли путь к общему благу, вместо того чтобы в одиночку, каждый сам по себе, что-то угрызать и тащить к себе в норку? Или ты вообще не ходил в начальную школу? Не ездил в общественном транспорте и даже не стоял в очередях в киношку?
Почему. Все это было. Просто дело в том, что в общественном транспорте он надеялся больше не ездить никогда.
– Стремиться к благу – отчего бы нет. Но я не могу быть уверен, что вы знаете, как оно выглядит, это самое благо. К тому же вы все, готов поспорить, наверняка поднажились на системе, которой, по вашим словам, противодействуете. По вам четко видно, что вы народ высокопоставленный. И вы в самом деле хотите порушить всю эту глобальную систему перераспределения? Рухнуть в самый низ и там, на дне, в поте лица отстраивать новый мир? Копать минерал, нужный для каких-нибудь там мобильников? Назовем его, скажем, мобильникум.
– К верхушке я не принадлежу, – возразила Констанция. – Я здесь, в глубине и гуще.
Марк пропустил это мимо ушей.
– Вы говорите, как уподобиться тягловой силе, работать как заведенные, все на отведенных для них местах. Знаете, кто так рассуждал, насчет тягловой силы? Красные кхмеры, вот кто. Или там Сталин, Мао, а за ними совсем уж охреневшие африканские диктаторы. Иди Амин
[96], Бука Сука Димка
[97], или тот, который всех пережил, – Мугабе
[98], кажется.
– В этой сфере нам тебя не переговорить, – уступила Констанция. – «На отсутствие в вашей жизни перемен влияет то, что собой представляют ваши начальники. Вы окружены, блокированы их влиянием. А ваши внутренние индивидуальность и совершенство не интересуют никого. Они их остерегаются».
Хм. Оказывается, Констанция Ноззикинс видела по крайней мере один из его наиболее популярных вебинаров.
– Вот вы хотите вымостить путь к более совершенному миру, оптимальному распределению, – продолжил рассуждать Марк. – А вы учли, что эти самые распределители-дистрибьюторы и становятся в итоге главными сволочами, сетевыми гнидами? Вы задаете импульс, заставляете рыть, карабкаться, но по итогам кому-то достается непременно больше, чем другим?
– Ты сам сейчас назвал себя гнидой, так получается?
– Нет. Я как раз тот, кто роет. А вот вы, ребята, может статься, находитесь на пути к сволочизму.
Марк повернулся к Лейле:
– А ты ее проходила, эту самую проверку зрения?
Лейла кивнула.
– Как раз после нашего знакомства в Хитроу, Марк. Я новичок, как и ты. Так что ныряй смело: водичка теплая.
