Марк улыбнулся и кивнул, растроганно сдаваясь.
– Тогда, может, вы мне поможете с этим чертякой сладить? – спросил он.
Она с улыбкой согласилась. Марк сел рядом, отрадно чувствуя ее близость. Вначале он подумал, что от нее пахнет орешками, но потом понял, что запах исходит от блюда с арахисом, стоящим на барной стойке. Ответ на вопрос «джамбла» девушка нашла невероятно быстро: «A hack saw»
[50].
Марку это не понравилось.
– А что ему с ней делать?
– Да нет же. «Saw» в значении «пословица», «hack» в значении «избитый». Банальная мудрость, вроде того.
– Ну, с этим понятно, – шутливо проворчал Марк. – Но все-таки должно быть больше связи между картинкой и ответом. Написали бы, в конце концов, что это не просто ленивый афорист, а афорист, работающий по-плотницки, без тонкостей. А то как-то несправедливо получается.
Девушка со смехом заметила:
– Ох, ну уж это, согласитесь, в самом низу списка несправедливостей.
Опа, еще один подкол. Эта особа ему определенно нравилась. Он ведь не тщеславный болван: если над тобой умно подшучивают, отчего бы не потерпеть.
– Я Марк, – представился он; она же на вопрос, как ее зовут, ответила сбивчиво:
– Лейла… в смысле Лола.
Поди пойми. Не менее обтекаемо прозвучала и профессия: хореограф. Ну а на вопрос, куда она едет, Марк услышал:
– Знаете, я бы не хотела об этом говорить. Давайте лучше о вас. Вы вот чем занимаетесь?
– Я консультант, – ответил он. – Например, сегодня у меня встреча с крупным клиентом, но я не знаю, состоится она или отменится. Торчу здесь уже несколько часов. Сижу вот и жду, перенесут или как. А вы как думаете, сколько самое долгое человек может ждать в аэропорту?
– А что, нельзя просто взять и уехать домой? Пускай сами позвонят, когда разберутся, куда вам приехать.
– Домой? Нет, никак не могу. Клиент слишком уж солидный.
Так они и сидели, два малознакомых человека за одной барной стойкой.
– А у вас карты есть? – спросила вдруг она.
– В смысле, визитки?
Марк обхлопал себя по карманам с озабоченностью человека, заподозрившего у себя пропажу кошелька.
– Да нет, игральные. Надо спросить, может, у них тут есть картишки.
– А ну-ка погодите.
Есть ли у него картишки? О господи: не просто есть, а как минимум две колоды. А иногда и колоды для демонстрации фокусов. Вернувшись в свой угол, Марк сунул руки в саквояж. Фокусную он утаил, а к стойке вернулся, помахивая обычной. Игру предложил выбрать Лоле-Лейле. Ей нравился незамысловатый рамми
[51] в девять карт (Марк уж и не помнил, когда последний раз в него играл). Лола сказала, что по детству резалась в рамми с отцом. Пару конов Марк намеренно ей продул, присматриваясь, что она за игрок, и поддаваясь. Попутно он подмечал, скидывает ли она карту бездумно или копит сюрпризы под конец. Игрок она была приличный: карты клала с расстановкой, над выигрышами не щебетала почем зря.
– Надеюсь, вы не консультант еще и по играм, – сказала она с симпатичной лукавинкой в черных молодых глазах.
Польщенный Марк заказал пива и следующие три кона выиграл.
Спящий толстяк в углу кренился набок и густо размеренно храпел – ни дать ни взять бегемот, разморенный на солнышке.
После третьего поражения кряду озорной блеск в глазах Лолы (или Лейлы) сменился раздражением.
– Может, сыграем во что-нибудь другое? – предложил Марк.
– Не надо. Вон вы какой… умелый, – сказала она. – Я в туалет.
С собой Лола прихватила наплечную сумку. Пожалуй, разобщенность до конца еще не преодолена. Но чемодан на колесиках, слава богу, по-прежнему стоит рядом с ее стулом.
Из фокусной колоды, состоящей исключительно из пиковых валетов, Марк вынул одну карту и прямо поверх усатого молодца вывел свое имя и номер нью-йоркского сотового. Эту карту он лицом вверх вставил в пластиковое окошечко наверху чемодана, куда обычно вставляют данные владельца. Когда Лола покатит свой чемодан, не заметить валета ей будет сложно.
По возвращении он обучил ее правилам кункена – мексиканской игры, от которой рамми, собственно, и произошел.
– Я смотрю, в картах вы спец, – усмехнулась она. – Вы меня что, облапошить думали? Ловкач.
К слову «ловкач» Марк относился с тайной симпатией. Была в нем эдакая двусмысленность – ум в сочетании с рисковостью.
– Облапошивают в игре на деньги. А я так, за интерес, – уклончиво пошутил он.
– Хорошо, тогда поинтересуюсь: а карточные фокусы вы знаете?
– «Фокусы» – звучит как-то банально, – прищурился он с хитрецой.
– Да бросьте вы, – улыбнулась она. – Валяйте, показывайте.
Чем бы таким перед ней козырнуть – Обманом Данбери? Чикагской открывашкой? Или чем-нибудь более живописным типа Управляемого Каскада? Настоящий-то фокус он уже проделал. Как водится.
– Известно ли вам, – вкрадчивым говорком фокусника заговорил Марк, – что все карты, все до единой, имеют за собой подчас невероятные истории? Числа, характеры – это все про них. Взять, допустим, семерку треф. Оставаться с нею наедине я бы никому не посоветовал. В том числе и вам.
«Да неужто?» – включила она наивно-изумленное выражение лица, а Марк, хорохорясь в образе, округлил глаза и слегка выпятил подбородок.
– Я серьезно, Лола. Фаловать семерку треф – дело крайне рискованное. Извините за выражение.
– Извиняю.
Искусными жестами он тасовал и раскидывал карты, рассовывал их по карманам и колдовски выуживал из неожиданных мест. Действия происходили с обыкновенной колодой, и Марк давал Лоле держать и смотреть карты, чтобы было видно, что это та самая колода, которой она недавно играла.
– Девяткам и семеркам присуща какая-то сила, определенный заряд, – рассказывал он. – Будь я математиком, я бы, возможно, мог сказать, какой именно. Ну а поскольку я им не являюсь, то и говорить не берусь. Но сила определенно есть. – Из раскинутой веером колоды он выхватил семерку бубен, а сразу за ней девятку пик; никакой магии, просто демонстрация числовой тонкости. – Странно: когда они в паре, ощущение такое, будто они друг друга недолюбливают.
Он подтянул семерку бубен по барной столешнице, а затем якобы случайно обронил. Когда карта спархивала по воздуху, он ловко подхватил ее другой рукой. Рот у Лолы чуть приоткрылся, обнажив едва заметный мезальянс двух передних зубов.
