– А у вас есть какая-нибудь привязка к определенной карте? – спросил он.
– Вы серьезно?
Марк в ответ хмыкнул.
– Нет, – сказала Лола, – я нумерологией не увлекаюсь. Коварная, похоже, штука.
– Вы имеете в виду, что суеверия могут причинить вред, а потому с ними не стоит и связываться?
– Именно так.
– Вполне справедливо. А как быть с мастью? Ее цветом? На это у вас должен быть какой-то ответ.
– Наверное, пики, – ответила она. – Если бы встал выбор.
Большинство выбирает именно их.
– А вы в детстве играли только в рамми или во что-нибудь еще? – поинтересовался Марк.
– Да всякие там глупости. Война, вертел, иди-рыбачь, всякое такое. Отец однажды пробовал научить нас персидской игре, но там карты были такие забавные, а нам еще и терпения не хватало.
Конечно же, она персиянка. В смысле, из Ирана.
– Иди-рыбачь, мне кажется, вполне почтенная игра. А где вы играли?
– В каком смысле?
– Ну, типа за журнальным столиком?
– Да, за ним. – Лола прищурилась. – Вы тут сейчас не мухлюете, под шумок? Дескать, каждому помнится журнальный столик.
Теперь прищурился уже он, делая вид, что раздумывает. А затем сказал:
– Да, многие помнят именно журнальные столики. Кто-то ковер. Но это никакой не мухлеж, – добавил он чуть обиженно. – Мы тут просто разговариваем.
Эта фраза – «просто разговариваем» – намекает собеседнику о его агрессивности.
– Да, именно за столиком, – ответила Лола. – Типа как в поездах, на колесиках. Со стеклянным верхом.
Марк подменил обычную колоду фокусной, сделав это быстро, под прикрытием одной из своих рук. Было бы странно, если б за десять минут разговора он не проделал никаких манипуляций.
– Так, ладно, – деловито сказал он. – Сейчас я хочу, чтобы вы выбрали карту. Посмотрите на нее, но мне не показывайте. При этом важно, чтобы вы, когда выберете, внимательно о ней подумали. Если вы, чтобы меня запутать, станете думать о другой, фокус может не получиться. А так неинтересно.
– Принижаете порог ожидания? – усмехнулась она.
Марк веером разложил перед ней на стойке колоду.
– Отвернитесь, – сказала Лола.
Если она посмотрит не на одну карту, а больше, то кирдык: перед ней лежал ровно пятьдесят один пиковый валет. Но Марк без колебаний отвернулся. Спиной оно даже лучше: можно будет без проблем снова подменить колоду.
– Все, – сказала из-за спины Лола. – Карту я выбрала.
– Вы ее запомнили? – все еще не поворачиваясь, спросил он. – Обратно положили?
– Да.
Марк обернулся, сгреб колоду левой рукой, а затем якобы переложил в правую. На самом же деле колода осталась заткнутой в левую ладонь, откуда бесшумно скользнула за пазуху. Марк сосредоточился на обычной колоде, которая теперь возвратилась на сцену. Марк держал ее нежно, как неоперенного птенчика.
– Перетасовывать будете? – спросила Лола.
– Если желаете.
– Желаю, – подумав, сказала она.
Марк напустил на себя хмуро-озадаченный вид, после чего взялся за дело. Тасовал он искусно – можно сказать, священнодействовал; карты с легким шелестом так и рябили. Потом Марк сдвинул верхнюю половинку колоды и поменял местами с нижней, вслед за чем с хрустом провел по торцу перетасованной колоды ногтем.
– Кажется, вот она, – сказал он, вновь бережно протягивая колоду перед собой. – Выбранная вами карта наверху. Можете взять и посмотреть.
Лола протянула руку.
– Стоп! – воскликнул Марк так громко, что бармен слегка вздрогнул, а какой-то бизнесмен с запонками в виде конской головы укоризненно опустил «Файнэншл таймс». Лола отдернула руку, взглянув сначала робко, а затем раздраженно.
– Извините, – улыбнулся Марк. – Кажется, я что-то напутал.
Он с полминуты тасовал колоду дополнительно, после чего снова протянул Лоле.
– Вы уверены? – насупленно спросила она.
– Теперь да.
Сняв с колоды верхнюю карту, она на нее посмотрела. Этот момент в фокусе, пожалуй, самый сложный: сносить разочарование в людских глазах, если карта оказывается не той. В темных глазах Лолы надежда переправлялась во что-то вроде уязвленности. Двумя пальцами она показала ему взятую с колоды карту: семерка бубен.
– Что, не она? – неловко спросил Марк.
Лола молча покачала головой. Марк выглядел доподлинно стушевавшимся. Однажды его визави по случайности вынул ту самую карту, которую он форсировал, и Марк сделал вид, что ничего необычного не произошло, хотя сам в тот момент мучительно прикидывал, как бы незаметно достать форсированную карту из-за ленты на шляпе. Можно было, конечно, убрать форсированную карту из обычной колоды до этой стадии фокуса, но это предполагало использование приема, который можно заметить. Более чем два или три телодвижения крупным планом для фокуса многовато. Везде риск.
– Чертовы семерки, – буркнул он вполголоса.
– Попробуйте еще раз, – сказала Лола с таким видом, словно он сейчас упал с велика.
– Так дела не делаются, – ответил он сварливо.
– Может, эта карта следующая.
Лола была настроена озорно и вытянула следующую карту. Опять не та. Даже воздух вокруг словно поник.
– Хорошо, я попробую, по сути, вывести карту наверх. Для этого требуется тонкий маневр. – Он ухватил перед собой колоду на уровне глаз и впился в нее взглядом. – Так. А теперь снимите сверху карту. Она ваша.
Лола, посмотрев на него с подозрением, потянула верхнюю карту. На этот раз она даже не встретилась с Марком взглядом, карту выложив перед ним.
– Что, король бубен разве не ваша карта?
Лола покачала головой.
– Но это хотя бы король?
Она снова повела головой из стороны в сторону.
– Вы хотите знать, что у меня за карта?
Когда тебе задают такой вопрос, попытки можно прекратить.
– Нет, – ответил он, ощутимо сдуваясь.
– Хотите еще выпить? – предложила Лола.
– Отчего бы нет.
Она заказала вина ему и себе. Свой бокал она подняла, чтобы содвинуть, но он свой уже заглотил, и вышло неловко. Лола возвратилась к своей тетради.
– У вас есть сценический псевдоним? – спросила она минуту спустя. – Возможно, он вам не помешает.
– Псевдоним? – переспросил он. – Вы считаете, проблема в этом? Как насчет Обескураженного Деверо?
– Звучит здорово. Деверо – ваша настоящая фамилия? Каких она, интересно, корней?
