– Поспите, Лола, несколько часов. Вон там сзади есть санузел с ванной. Я позабочусь, чтобы вас никто не беспокоил. За вами приду сама, и тогда скажу, куда нам ехать.
Из кирпичного домика Сара, Фэйргал и Лейла вышли примерно в полдень. Они забрались в небольшой фургон с рекламой цветочного магазина на борту. Сара с Лейлой сели сзади, Фэйргал впереди за руль, но ключ зажигания не поворачивал. Он чего-то ждал.
– По идее, мы должны завязать вам глаза, – сказала Сара.
– Гм. Нет, на это я не пойду.
– Я так и думала, – вздохнула Сара.
– Да хватит уж, наверное, Дайси Райли
[56] здесь разыгрывать, – подал с переднего сиденья голос Фэйргал.
– Если вы прямо сейчас отдадите мне мои вещи, я не буду смотреть в окно. Идет? – спросила Лейла.
– Ладно, Ферг, поехали, – сказала Сара.
Тот неодобрительно пожал плечами, но мотор завел.
Съехав с холма, фургон миновал тюрьму, похожую на церковь, а затем церковь, похожую на тюрьму. На протяжении одного квартала проехали паб, еще один паб, будку сапожника, букмекерскую контору, паб, снова паб, церковь. Затем несколько новых зданий («новых» в смысле «недостроенных»: бум, и посреди пустыря высится высотка из стекла и бетона). По дороге Фэйргал давал короткие пояснения о местных достопримечательностях («вон там самый старый бокс-клуб в Дублине… А вон там бордель, где подстрелили авторитета»). Неожиданно Сара, которая поглядывала в тонированное окошечко сзади фургона, перебила его возгласом:
– Ферг, а что это там за белый «фордик» едет следом?
Фэйргал вдумчиво поглядел в боковое зеркало:
– Хм, нехорошо. А ну держитесь.
Он резко вильнул направо в проулок. Даже Лейла увидела реакцию двоих, что ехали в «Форде»: пригнув плечи, они в безысходности пронеслись мимо.
– Давай к рыбнику, – властно бросила Сара.
Видимо, она превосходила Фэйргала по рангу, или же они очень хорошо друг друга знали.
Фэйргал кивнул и дал газу по узкому проулку. В одном месте проезду мешала стайка алкашни в облезлых кожанах и мятых пальто. Они хмуро воззрились на фургон, но под свирепым взглядом Фэйргала неохотно потеснились, прижимаясь к стенам строений. Спустя пару минут цветочный фургон, урча мотором, затормозил у какой-то подъёмной двери, а Сара поднесла к уху сотовый в ожидании, когда там возьмут трубку. То, что она на нервах, выдавало только нетерпеливое постукивание ботинком по резиновому напольному коврику. Вот выражение ее лица сменилось, и прозвучала единственная фраза:
– Нам нужно укрытие.
Фэйргал в этот момент подался ближе к лобовому стеклу (видимо, показывал лицо скрытой где-то снаружи камере). Дверь с неожиданной быстротой пошла вверх, и Фэйргал, звучно шоркнув шинами по сухому полу, загнал фургон внутрь. Дверь с рокотом опустилась сзади.
Они находились в тыльной части рыбного склада. Фэйргал с Сарой выбрались наружу для разговора с каким-то мужчиной – видимо, тем самым, что ответил на звонок и открыл дверь. На нем был окровавленный белый халат, серебристые перчатки, а из петли на поясе торчал длиннющий нож. С Сарой они говорили, доверительно подавшись друг к другу. В машину доносился чуть затхлый, крепко-соленый рыбный запах, который гасился рефрижераторной холодрыгой помещения. Вернувшись, Сара сунулась в фургон лишь по плечи:
– Так. Дальше идешь сама. На пристани тебя подхватят.
– Нет. Лучше пойдем вместе.
(«Держись того, кому ты, как тебе кажется, можешь довериться», – вспомнился один из тезисов на курсах).
– Не могу. За нами хвост: за мной или за Фергом. Извини. Я была уверена, что ты в безопасности. Тот дом, где ты была, мы сняли всего неделю назад. Но я буду там, куда ты придешь. Тебе надо всего лишь добраться до пристани.
Фэйргал, который сейчас говорил по сотовому, на секунду отвлекся от разговора:
– Теперь уже даже не пристань. Ей надо к Конскому рынку. А иначе срисуют.
– Как понять «срисуют»? – беспомощно спросила Лейла.
«И что за Конский рынок»?
Взгляд Лейлы непроизвольно упал на разбойничий нож рыбника. Но препираться времени не было: Сара за руку потащила ее через склад и из передней двери выпихнула на пустынную улицу.
– Туда, – указала она в сторону дороги. – На рынке тебя встретят.
Прежней учтивости в ее голосе не было; лишь напор, нагнетаемый срочностью. Лейла двинулась – не бегом, конечно, но спорым шагом. Было страшновато – одной, на пустой улице странного, незнакомого города.
Но вот, вывернув из-за угла, она оказалась на длинной булыжной площади, и уже совсем не одна. Здесь все кипело диким, буйным многолюдьем – народу никак не меньше полтысячи душ. А еще здесь было полным-полно зверья. Лошади (если это в самом деле были они – хотя кто ж еще?) Лейлу попросту шокировали. Были среди них огромные, мощные – боязно даже подступиться, – но в основном стояли небольшие, а некоторые и вовсе не крупней хорошей собаки. Их тут гоняли, щупали, пошлепывали, поругивали, а также вычесывали и прихорашивали, и всем этим занималась странная общность людей, похожих на каких-нибудь аборигенов в праздном цветастом тряпье. Стайки мужчин развязно хлебали из простецких коричневых бутылок; кое-кто и пошатывался. Слонялись ватаги парней и девчонок, успевая на ходу где пофлиртовать, где схлестнуться. И вот когда Лейла стояла, ошеломленно вбирая глазами этот каменный сырой городок, живущий словно в былую эпоху, мимо нее залихватским галопом пронеслись двое светловолосых парнишек, лошадки под которыми звонко простучали подковами по булыжникам; а следом, длинно высунув язык, ровно и бесшумно пробежал черно-атласный дог, заставив Лейлу невольно отступить в темный проход паба.
– Лола, ступай дальше, – выступил сзади некто в кепи, галстуке и грязноватой рубахе. – Мимо вон той бучи.
Быстрым движением головы он указал туда, где впереди в полусотне шагов топтался высокий мужчина в толстом пальто, тоже, по всей видимости, вспугнутый теми беспечными наездниками. Мужчина бросил взгляд на нее, и она узнала одного из тех двоих, что ехали в белом «Форде».
Лейла двинулась в глубь рынка. Кепи-с-галстуком пошел за ней, а Пальто не преминул пристроиться следом и, убыстряя шаг, стал Лейлу настигать, говоря при этом по мобильному. И тут внезапно его поглотила толчея. Мельком обернувшись, Лейла заметила: его обступила стая бражников, в чем-то шумно обвиняя на языке, понятном не более, чем шум камней в волне прибоя. Кое-кто из бражников имел при себе увесистые палки, мирное предназначение которых сложно себе представить.
Кепи-с-галстуком уверенно протерся мимо.
– Давай за мной, девонька, – сказал он при этом. – Теперь уж недалеко.
Теперь Лейла видела, что все это делается для нее. Все эти люди каким-то образом были на ее стороне. Ради нее они обложили и отсекли преследователя. И она шла и шла через длинную площадь – мимо старушенций в воланах длинных юбок; мимо парней в спортивных костюмах, что ржали и уворачивались от какой-то разъяренной девчушки, машущей на обидчиков «розочкой» битой бутылки. Лейла была для них невидима и шла беспрепятственно. Но стоило ей приостановиться, как кто-нибудь за каким-то мелким занятием успевал ей чуть заметно подмигнуть или кивнуть – дескать, жми дальше – и снова выключить ее из зоны внимания. На дальнем конце площади напряжение чувствовалось уже не так сильно: там делали фотоснимки туристы и торговали липкими сладостями лоточники; заливисто звеня, мимо пророкотал нарядный трамвайчик. Лейлу снова окружал реальный мир.
