Мариам лишь раздраженно отмахнулась.
– Неужели? – кивая в такт клекоту голоса, спросила она. – Откуда у тебя такая уверенность? Хм.
Снова кивок, на этот раз с прищуром, и Мариам отключила сотовый. Но так и осталась сидеть замерев. Мысленно она усваивала что-то такое, о чем Лейле было невдомек. А когда заговорила, голос ее звучал не радостно и не тревожно, а почему-то озадаченно.
– Звонил Дилан, – произнесла она, как будто и так не было ясно. – Обвинения против отца собираются снять.
– Он сказал, как его зовут? Какое-нибудь затейливое имя? Может, упоминал меня или «Дневник»? – пытала Дилана вопросами запыхавшаяся Лейла.
Они стояли снаружи рядом с домом, и Лейла, последний километр покрыв на скорости, близкой к спринту, еще не успела отдышаться. Перед уходом на пробежку возле спящего на диване брата она оставила записку: «Возле дома в 8.30 – годится?» В 8.35 (уложиться ровно не получилось) Дилан стоял снаружи и курил, шумно хлебая кофе из кружки с логотипом. Эти дни он выглядел как-то мужиковато – видимо, из-за того, что ему приходилось напускать на себя солидный вид. День он работал в «Хол Фудс», а вечерами ходил в юридическую школу – гораздо скромнее той, из которой вылетел.
– Да нет, – терпеливо сказал он. – Я ж говорил: сижу себе, жру хотдог на скамейке, как идиот.
– Это было вчера? – перебила Лейла.
– Да. – В наказание за нетерпеливость брат сделал особо длинную затяжку. Отказаться от курева Дилану, по всей видимости, будет непросто: вон как мастерски дымит, поблескивая глазами из-за синеватой завесы. – Гляжу, идет ко мне один, да быстро так. Подходит чуть не вплотную; я даже малость напрягся: вдруг нож вынет? А он просто берет и сует мне сложенный конверт с таким видом, будто я уже знаю, что в нем. Я говорю: пардон, но что за хрень?
– Прямо так и сказал?
– Вообще-то да, – чуть помедлив, ответил Дилан.
– А он тебе?
– Сестёра, а давай ты вместо меня рассказывать будешь?
– Ну извини.
– Короче, говорит: «Покажешь это своему юристу». И всё, ушел.
Лейла расширила глаза, как бы спрашивая: «Прямо-таки всё?»
Дилан тоже ответил мимикой – мол, «прямо-таки да».
– И что было в конверте? Да не молчи: ты меня изводишь.
– Флешка. Я ее прямо там, на скамейке, думал сунуть в свой планшет, а затем чего-то заменжевался и решил пойти сразу к Крамеру. И хорошо, что решил: оказалось, та штука на флешке копируется только раз и сразу исчезает. У Крамера в офисе ее сразу потащили к их спецу по электронике – непростой, кстати, за работу берет почти полтыщи в час, а сидит в СИБе: сензитивном информационном боксе. Он взял тот единственный файл, что на флешке, и махом его скопировал на сотню специальных автономных серверов, которые у них в офисе. Я когда посмотрел, что это за файл – типа в том виде, который на экране, – то ничего толком не понял. Ну код себе и код. Мало ли как он выглядит.
– А тот компьютерщик понял, что это?
– Поначалу сказал: «Ахинея какая-то. Куча испорченных обрывков». Как будто б кто-то на «Ай-Би-Эм» опорожнил корзины и из их содержимого слепил подобие документа. Но уже через двадцать минут он вдруг как давай скакать. Я впервые видел, чтобы технарь так волновался. Всех за рукава теребит: «Нет, вы гляньте! Он же прописан изнанкой!» – Дилан, щурясь сквозь дым, сделал затяжку. – Оказывается, если повернуть тот код как бы обратной стороной, то на другой его стороне появляются распознаваемые файлы. Так что тот загадочный крендель дал нам сразу и закодированный и раскодированный файл. Технарь сказал, что код, который он счел за мусор, – это фактически первый живой – теория не в счет – случай квантовой шифровки, который он видит. Как если бы кто-нибудь прислал вам «Федексом» Розеттский камень
[80].
Лейла прижалась икрами к невысокой бетонной стенке, окружающей их маленький сад. У папы в терракотовом горшке росло, да все никак не могло разрастись оливковое дерево. Спина ощущала тугую вервь ствола.
– Это акт выполненных работ, Лейла. Или счет. Короче, документ внутреннего пользования. От «Ти-Эм-Ай Дэта Солюшнз» из Роанока, Вирджиния. Здесь подробно излагается работа, которую эта контора проделала с папиным жестким диском. Файл называется «С. Меджнун/Подростковое порно». Объем работ разбит на кусочки, каталогизирован: «Вывод материала», «Монтировка цепи компромат-улик» – всего двенадцать таких единиц; затем еще один элемент строки – «Фабрикация коллажа». Лаконично, но емко, правда? Есть еще штучки, похожие на окна чатов внутри структуры документа. То есть люди как бы делают пометки среди процесса, пока документ проходит через контору. А рядом с фабрикацией коллажа какой-то злоумышленник написал еще одному – такому же, видно, профи – как бы по окончании смены: «Стяни образы блондиночки (трахалки в папке «JV Volleyball ’06»). Вот такую я б на месте того перца отпежил во все дыры».
Пробежка, как видно, пошла уму на пользу. Новости успешно усваивались одна за одной. Значит, насчет всепроникающей способности Комитета «Дневник» говорил правильно.
– Этого хватит? – спросила Лейла напрямик. – Хватит для того, чтобы обвинение пошло на попятный?
– Вчера где-то под вечер наш криминалист пообщался с их криминалистом. И когда мы все это дело предъявили в РМУТСе, обвинитель, можно сказать, просел. Крамер считает, он обо всем этом понятия не имел. Учреждение построили год назад, влупили в оснащение миллиард баксов и считали, что это самое надежное хранилище данных на всем белом свете. А мы им взяли и шлепнули на стол доказательство, что улика-то для громкого дела, оказывается, пишется в два счета какой-то конторкой в Вирджинии, которая свободно, без паспорта залезает к ним в окно и шаманит все, что душе угодно. Мужику аж плохо стало. Лицом посерел.
– И он сказал, что снимет обвинения?
Дилан поморщился.
– Все, кроме одного. Он предлагает, чтобы мы ходатайствовали о смягчении статьи и признали факт владения запрещенным материалом. На «тяжкое» это уже не тянет. В качестве приговора папе придется подписать обязательство о неразглашении, письменном или устном, материалов дела.
– Он на это не пойдет, – бросила Лейла. – А если обвинение признает, что свидетельство сфабриковано, о каком вообще «запрещенном материале» может идти речь?
– На допросе ФБР папа признал, что установил себе на лэптоп копию, кажется, «Адоуби криэйтив сьют». А это софт, лицензированный для использования только школой.
– Ты, блин, что, издеваешься? Они настолько обнаглели? Вначале насадить человека на кол так, как они сделали с отцом, а затем с честным лицом принуждать его к молчанию?
Дилан, со всей осмотрительностью изложивший ход событий и не видящий смысла усугублять те беды, что стояли на пути, сказал:
