Еще есть Марша. Есть Эхо. Есть я.
В комнате могло бы вместиться в десять раз больше народа.
(У Дэна Ликера заразительный стиль. Опасно заразительный.)
Сегодня вечером Эхо читает отрывок из собственного «исповедального откровения», рабочее название которого «Элегия о судьбе девушки-ковбоя». Похоже, она росла на разных военно-воздушных базах в Техасе, где ее мать Дана работала официанткой в барах, а отец был одним из тех парней, которые оборудуют военные самолеты боевыми ракетами, его настоящее местоположение неизвестно. Ее книга страдает от того же губительного вируса, что и у всех (кроме «Того, что мне нужно», протоблокбастера Дэна Ликера). Она не знает, где это должно происходить, а мы не знаем, зачем слушаем. Но в движении ее губ и произносимых ею словах есть что-то, что я нахожу несколько завораживающим.
Как и говорил ранее, я, вероятно, покину писательскую группу.
Наступает моя очередь, и я читаю несколько страниц, которые я смог написать после прошлой встречи. На этой неделе Бессмысленная Четверка – Софи, Бейли, Росс и Джеральд – старые друзья по университету, воссоединяются на свадьбе в замке в Шотландии. Основная идея отрывка – разворошенные воспоминания, и немного позже, наверное, последует кровавая месть, но мое сердце к этому не лежит, а все слишком вежливые, чтобы что-то сказать, кроме Дэна, который советует мне «делать свои дела или вставать с горшка».
После окончания встречи на автостоянке он хлопает меня по плечу.
– Надеюсь, я был не слишком резок с тобой. Но я решил, что ты это переживешь.
Часть меня хочет изобразить рыдания, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
– Все нормально. Ты прав насчет горшка. Мне нужно описать… Как говорится… В смысле… То, что должно произойти дальше, так сказать.
Он пожимает мне руку.
– Рад это слышать, сынок.
Застегнув шлем, он сел на свой «Харли-Дэвидсон» и с ревом умчался в ночную тьму Новой Англии.
Чуть дальше на стоянке несколько резче, чем обычно, выехал задним ходом со своего места «Приус» Марши.
На следующий вечер в «У Уолли» темно, полно еды и футбольных вымпелов, а телевизор над баром настроили на матч. Светятся неоновые буквы Coors
[11]. Кажется, что здесь ничего не менялось многие годы, и я не понимаю, почему Дон никогда не приводил меня сюда, это место как раз в его духе.
– Привет.
Она незаметно подошла ко мне. Короткая юбка, на ногах чулки, коричневая куртка в стиле Уайетта Эрпа – из тех, с рукавов которых свисают кисточки. И женские ковбойские сапоги. В довершение ко всему неброский макияж и капля мускусных духов, если в двух словах, то она предстала в образе распутной кантри-девицы. Суммарный эффект – выброс адреналина прямо в левый желудочек сердца.
Она легко усаживается на соседний барный стул.
Еще раз:
– Привет.
– Уау, – вырвалось у меня.
Не просто «уау».
Нужно подвергнуться лоботомии, чтобы не захотеть эту женщину.
И все же.
Все же что? То, что она делает дрянную бижутерию?
А кто из нас не имеет привычек, которые могли бы осудить другие?
Я, например, просто помешан на рождественском альбоме Боба Дилана Christmass in the Heart. Я много лет был женат на женщине, которая, несмотря на все свои юридические заключения, иногда не сливала воду в унитазе после опорожнения кишечника.
Все Это Ровным Счетом Ничего Не Значит В Масштабе Вселенной.
(И все же.)
Очевидно, мое восклицание говорит само за себя, и от меня не требуется дальнейших объяснений. Мы заказали по паре одинаковых «Грязных мартини», и, чтобы начать разговор, я задаю ей наиважнейший американский вопрос: «Как прошел твой день?»
– Ну, ты знаешь, все как обычно.
Я понимаю, что в буквальном смысле понятия не имею, какой может быть ее жизнь.
– Например?
– Тебе правда интересно? Сначала хлопоты по дому. Потом делала украшения. Заказала в интернет-магазине материалы для новых украшений. Немного почитала…
– А что ты читаешь?
Я спросил как можно непринужденнее, но для меня это всегда ключевой момент. Когда Гарриет ответила, что читает «Игру в бисер», я сразу же понял, что попал.
– «Дюна». – Она произнесла «дуна». – Фрэнка Герберта. Слышал о такой?
Я упал духом. Научная фантастика. Я знаю, это немодно в наши дни, но для меня научная фантастика так же непростительна, как «Властелин колец» и все эти долбаные эльфы. Те, кто в университете увлекался подобным чтивом, были инженерами; обычно это подкреплялось любовью к настоящему элю и творчеству «Металлики».
– На самом деле я ее перечитываю. Всю серию. Она просто потрясающая. А что насчет тебя?
Я произношу целую речь о том, как сильно люблю современных американских писателей, особенно тех, кто недавно умер. Но еще я добавил несколько слов о Во и Вудхаусе и, чтобы остаться демократичным, о Макьюэне, Барнсе и ле Карре. Я добавил, что давно их не читал, потому что если б прочел, бросил бы пытаться писать собственный роман.
Она отвечает:
– В точку.
Она чувствует то же самое по отношению к Фрэнку Герберту и в несколько меньшей степени к Урсуле Ле Гуин.
Она говорит:
– Ты напишешь в своем романе обо мне?
– Конечно. А каким бы ты хотела быть персонажем?
– Я хочу быть собой. Эхо Саммер.
– Ну, это может быть сложно. Ты ведь реальный человек и все такое.
Она смеется.
– Меня впервые называют реальным человеком. Твое здоровье.
Какое-то время мы пьем наши мартини.
– Я хочу быть девушкой в баре, которая показывает главному герою карточный фокус.
– Это может сработать. А какой фокус?
Она разворачивается на стуле, чтобы быть ко мне лицом, закидывает одну ногу на другую, распространяя мускусный аромат, словно волну тепла.
– Итак, это невидимая колода карт. Возьми одну. Не показывай мне.
Она расправляет веером в пустых руках «колоду». Я притворяюсь, что беру одну карту.
– Посмотри внимательно. Запомни ее. Мне не показывай.
Я делаю вид, что перевожу взгляд с ее лица на «карту» и обратно.
Я задумал королеву червей.
– Хорошо. Ты запомнил? Теперь положи обратно в колоду в любом месте.
Она протягивает воображаемую колоду карт, и я делаю, как она сказала. Она кладет «колоду» в карман куртки, но затем вытаскивает оттуда настоящую карту. Кладет ее картинкой вниз на барную стойку и ставит сверху мой бокал с мартини.
