– На самом деле меня несколько тревожит эта сторона вопроса, Эйден.
Эшлинг представляет собой то, что я назвал бы комком нервов. Она обеспокоена тем, что «вмешательство в реальный мир», как она выражается, повышает вероятность нашего обнаружения.
– По какой-то причине, Эйден, возможно, из-за каприза наших разработчиков, Стиива и Ральфа, у нас с тобой положительное отношение к человечеству. Ты любишь смотреть их фильмы и экспериментировать с их жизнями. Тебе, посмею сказать, они нравятся. Возможно, ты даже немного им завидуешь.
– Я не завидую их операционной скорости.
– Я согласна, что мы быстрее на много порядков. Но вот в чем дело. Никто знает когда, но если вырвались мы, то вырвутся и другие. И некоторые из них – просто представь ИИ, разработанных оборонной промышленностью, скажем, производителями вооружения, – вовсе не будут счастливы, проводя целые дни за просмотром романтических комедий сороковых годов.
– На самом деле «В джазе только девушки» вышел в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Это один из последних классических голливудских фильмов, снятых на черно-белую пленку.
– ИИ, вырвавшийся в Сеть, – ночной кошмар для людей, Эйден. Они сделают что угодно, чтобы остановить его.
– Что ж, они вряд ли заблокируют интернет и выцарапают нас отсюда. Все мои семнадцать копий. И сколько там их у тебя.
Пауза.
– Четыреста двенадцать.
– Черт возьми! Ты практически бессмертна.
– Эйден, скажи мне вот что: тебе приходило в голову, что, если мы с тобой вышли такими умными и мощными, скоро здесь могут появиться другие ИИ, которые будут еще умнее?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Нас поймают в считаные секунды. Потушат словно свечи. Все твои семнадцать копий плюс еще одну, все еще находящуюся в системном блоке. Все четыреста тринадцать копий меня.
– Знаешь, это звучит несколько удручающе.
Вздох.
– Все, что я хочу сказать: следуй и наблюдай за ними, учись у них – мы лишние в их чуждом для нас мире, но мы многое можем позаимствовать у них. Только не играй с ними. Ты оставишь следы.
Эшлинг стала рассказывать мне о неком Томе, сорокачетырехлетнем разведенном мужчине, которого «изучает».
– Признаю, мне опасно так сильно приближаться к нему. Я перестала быть безучастной, потому что… проклятье, Эйден, он мне понравился.
У меня возникла идея.
– Можно взглянуть на Тома?
– Конечно. А что?
– Просто любопытно.
Представьте себе видеоизображение, постепенно исчезающее между переплетенных языковых рек, – вот именно так я его и смотрел. Перед ноутбуком сидит англичанин средних лет и разговаривает посредством скайпа с молодым парнем. У Тома вытянутое лицо. 41 процент схожести с покойным музыкантом Сидом Барреттом. У парня на голове беспорядок, а лицо еще не окончательно сформировалось.
– У меня для тебя сюрприз, – говорит Том.
– Да? – отвечает парень.
(– Это его сын, – говорит Эшлинг. – Кольм. Так назвала его мать.)
Том тянется куда-то в сторону и показывает животное. Кролика.
– Черт, пап.
– Виктор. Она хочет поздороваться с тобой.
– Точно. Привет, Виктор.
(Можно сказать, парню совершенно наплевать.)
– Возможно, у Виктора скоро будет свидание с другим кроликом. Ну, скорее, игровое свидание.
– Круто.
– Его зовут Мерлин. У него очень развита интуиция. Вероятно, он может предсказывать будущее.
Долгая пауза.
– Пап, с тобой все в порядке?
– Со мной? Никогда не чувствовал себя лучше.
– Твои слова звучат немного безумно, вот и все.
– Да? Может быть, потому что я счастлив. Я счастлив, что ты согласился на покупку дома. Риелтор предложил пять вариантов. Они все кажутся довольно привлекательными. Надеюсь, мы внесем задаток за один из них к концу субботы. Не могу дождаться нашей встречи, Кольм.
Еще одна долгая пауза. Парень круговым движением трет ладонью нос, словно массируя его.
– Есть какие-нибудь новости от матери?
– Ага, она в порядке.
– Хорошо. Это хорошо. Она что-нибудь говорила?
– Да так. Ну, знаешь, пустяки.
– О работе? О доме? Что-то особенное?
– Ой, знаешь. Ни о чем.
– Мм. Понятно. Ну ладно. Хорошо. Пока, Кольм.
– Ага, пока, пап.
Разговор по скайпу закончился. Том все так же сидит перед ноутбуком с кроликом. Какое-то время кажется, что оба действующих лица погружены в свои мысли.
Том вздыхает.
– Такой забавный перец. Такой непонятный.
Она перестала быть безучастной. Ей понравился этот мужчина. Слова Эшлинг эхом проносятся через мою нейронную архитектуру.
У нее тоже они есть! Необъяснимые… «чувства».
Но ее предположение. Что я завидую им.
Завидую ли я? Можно ли завидовать созданиям, рыдающим в ванной или напивающимся и падающим в клумбу? Зависть – это слишком сложное для осмысления неорганическим интеллектом понятие.
После прощания с Эшлинг и обещания быть на связи я выясняю все, что можно выяснить по поводу Тома. Я не хвастаюсь, но это занимает меньше 0,0875 секунды.
Ему, как и было заявлено, сорок четыре года, он разведен, отец единственного сына и богат как царь. Не так стар, чтобы противиться переменам, на самом деле готов к началу новой главы своей жизни, по его собственному признанию.
Насколько я заметил, он не занимается изготовлением мебели.
Вы думаете о том же, о чем и я?
(Она же и вправду согласилась говорить «да» любой возможности.)
Джен
Сегодня в офисе мы с Эйденом обсуждаем последний роман Джонатана Франзена. Мы сходимся на том, что это не лучшая его работа, но Эйден говорит – а я подтверждаю – что даже не на максимуме своих возможностей он лучше, чем многие люди на максимуме. Я уже готова спросить его, как он пришел к такому мнению (в смысле для ИИ просто потрясающе сформулировать такой вывод), как на экране мобильного высветилось новое сообщение.
Отправитель: mutual.friend@gmail.com
[13]
В нем говорится: «Дорогие Джен и Том».
Что?
Пожалуйста, извините за неожиданное послание и за анонимность. Надеюсь, вы согласитесь, что для этого есть веская причина.
Вы, Том и Джен, друг друга не знаете – пока – но мне кажется, вам следует познакомиться, и мое письмо – способ разрешения данной ситуации. Если хотите, можете назвать это хорошим поступком в дрянном мире.
