– Ты не мог бы как-нибудь объяснить это «ууу»?
– Мне нравится. Даже очень. В ней есть что-то итальянское. Интеллигентный взгляд. Сексуальная, но не пошлая. И мне нравится кривая ухмылка.
Повисает долгая пауза, пока он ищет другие черты. Наконец он довольствуется еще одним «ууу».
– Фотографии могут быть очень обманчивыми.
– Ага. Определенно. Но не думаю, что это одна из них.
– Почему ты так думаешь?
– Прямой нос.
– Прямой?
– Меня восхищают четкие линии носа у женщины.
(Нос Дона в общем-то можно назвать крошечным для мужчины.)
Он смотрит на меня сверкающими глазами.
– Ты с ней свяжешься?
– Уже.
Джен
Я вызываю Инг на срочное послерабочее совещание. Я показываю ей письмо от «общего друга».
– Твою мать, – следует ее взвешенный ответ. – В смысле, на самом деле, твою, чтоб ее, мать. Просто охренеть.
После заказа чилийского «Совиньон блан» я описываю результаты своего исследования «с помощью обычных интернет-ресурсов».
(В основном это Гугл, ЛинкедИн и по беспечности оставленная открытой его страница в Фейсбуке.)
Том Гарланд, сорок четыре года. Диплом по психологии Даремского университета. Единственный сын Кольм изучает массовые коммуникации в университете Борнмута. Бывшая жена Гарриет – адвокат несколько устрашающего вида. Вероятно, одна из англичанок, предпочитающих держать все под контролем.
– Вот так, Инг, – говорю я и выпиваю еще одну порцию прохладного желтого эликсира. – Не знаю, что и думать.
Она протягивает руку ладонью вверх в интернациональном жесте, означающем просьбу передать ей телефон.
Благодаря прежней занятости в рекламном бизнесе в интернете нашлись сотни фотографий Тома Гарланда. Есть групповые фото с ним, его портреты, фото на спортивных мероприятиях, на благотворительных приемах и на церемониях награждения. На всех фото он выглядит по-разному, хотя они создают некоторое подобие общего портрета: высокий, темноволосый, довольно привлекательный, с удлиненным лицом и интеллигентным взглядом. Изображение, которое я выбрала, чтобы показать Инг, скриншот из Фейсбука. Наверное, фото на отдыхе, на нем невозможно определить, улыбается он или нет. Как уже сказала, я не знаю, что и думать.
Инг кивает.
– Он мне нравится. Мне нравится его прикид. Рекламщики забавные. Иногда страшно нелепые, если ты понимаешь, о чем я. Из-за того что сотни часов обдумывают, как описать туалетную бумагу. Или три дня фотографируют сосиску. У них повышенный уровень терпимости к абсурду.
Меня мимоходом посещает мысль, что это она может быть «общим другом». Но тогда к чему все уловки?
Она возвращает мне телефон.
– Ничего, что могло бы не понравиться, Джен.
– Он прислал мне сообщение.
– Да ну! – визжит она от восторга. – Это так волнующе! Прямо как – ну не знаю – и что там?
Я читаю письмо: «Дорогая Джен…».
– Ой, мне нравится. Дорогая, а не привет. Супер.
«Дорогая Джен. Это Том. Я сломал голову, пытаясь представить, кем может быть общий друг. А вы? Как бы то ни было, давайте встретимся и обсудим это. Я действительно скоро буду проездом в Лондоне. Когда я работал в рекламном бизнесе, мне очень нравился бар в отеле «Дю Принс».
Всего самого наилучшего, Том».
Инг становится серьезной. Сейчас она мне скажет, что нам нужно рассматривать это как военную операцию, что нельзя полагаться на случай.
– Все сигналы кажутся многообещающими, – говорит она. – Дружелюбие. Биография взрослого человека. Ну да, жена немного наводит страх…
– Бывшая жена.
– Наличие сына – это хорошо. Многие мужчины женятся во второй раз.
– А не слишком ли ты забегаешь вперед?
– Просто предполагаю. Отель «Дю Принс» довольно официальное место – мы с Рупертом однажды там ужасно налакались мартини с водкой – но оно показывает серьезность намерений.
– Правда?
– Это же не «Макдоналдс», правда?
– Инг, он живет в Америке.
– Где только люди не живут. Когда мы познакомились с Рупертом, он работал на Большом чертовом Каймане. В Дербишире он оказался только из-за свадьбы.
– И он так и не вернулся, да? – Я знала эту историю.
– Только чтоб расплатиться с владельцем дома и собрать свои вещи. Мораль сей басни такова, что люди в наше время так же легко снимаются с места, как меняют носки.
– Я не знаю, нравится ли он мне.
– Конечно. Вы же не встречались.
Она уставилась на меня, словно ждала, что до меня дойдет. Что и случилось.
– Аа.
– Да, Джен.
– Я должна согласиться, так?
– Вот именно.
– А что, если я не хочу?
– Все равно говори «да». В этом весь смысл.
– Разве он не кажется тебе ужасно взрослым?
– Джен. Не ты ли говорила мне пять секунд назад, что тебе нужен взрослый мужчина?
– Говорила, и что?
– Ты соглашаешься всего лишь выпить с ним. Давай мыслить позитивно.
– Ладно, будем писать ответ?
– Определенно.
Готовые к выполнению задания, мы снова наполнили бокалы.
– «Дорогой Том», – начинаю я.
– «Дорогой»? Или «привет»? «Привет» звучит моложе.
– Ты права. «Привет, Том. Все так загадочно!»
Инг качает головой:
– Слишком по-школьному.
– «Привет, Том. Разделяю твою озадаченность».
– «Озадаченность»? Такое слово вообще существует?
– «Привет, Том. Я тоже не могу объяснить, кто такой наш общий друг».
Или:
– «Привет, Том. Это тайна, окутанная туманом загадочности».
В конце концов я пишу следующее:
Привет, Том. Спасибо за письмо. Все так странно. Ну да ладно, давай встретимся, как ты и предложил. Кто-то абсолютно уверен, что это хорошая идея, даже если и не обернется «хорошим поступком в дрянном мире». Пожалуйста, позвони, чтобы обсудить детали.
С наилучшими пожеланиями, Джен.
Перед тем как что-то запланировать, я хочу услышать его голос.
Как говорится, мужчины любят глазами, а женщины ушами.
Долго мне ждать не приходится.
Эшлинг
Он звонит ей. Том лежит на желтом диване, а вокруг сгущаются сумерки Коннектикута. Свет лампы разливается вдоль его тела, а Виктор, который устроился на груди, мерно поднимается и опускается в такт дыханию Тома. Когда он нажимает на номер из письма Джен, я осознаю, что я не единственная в киберпространстве, кого интересует последующий разговор.
