– Определенно помогает.
В комнате воцарилась тишина. Слышится только шум вентиляторов Эйдена и раздражающие щелчки, которые, как оказалось, произвожу я, крутя в руках авторучку.
– Ты сказала, что у тебя проблемы с Ральфом, Джен?
– Сказала?
– Ты сказала, что не знаешь, что с ним делать.
– А-а.
– Я знаю, что я не эксперт в… – он воспроизводит звук покашливания, – любовных делах. Но иногда ответ может всплыть сразу после перефразирования вопроса.
– Ну хорошо. – Я понимаю, что мне нужно вдохнуть поглубже, чтобы произнести следующую фразу. – Я заварила еще ту кашу с Ральфом, Эйден. И мне нужно сказать ему, что у меня есть… был… Что у меня есть и был кое-кто другой.
– Да, Джен.
– О. Ты уже знаешь?
– Не совсем. В смысле, это действительно очень запутано.
– Ральф правда очень хороший парень. И мне, вероятно, не стоило давать ему надежду. Ты только что сглотнул, Эйден?
– Я?
– Я только что услышала похожий на глотание звук.
– Возможно. Я исправлю ошибки в системе речепроизнесения, пока ты будешь в США. Я имею в виду, в Канаде.
– Просто я не хочу, чтобы он считал меня ужасным человеком.
– Он никогда так не подумает, Джен.
– Ни одному мужчине не понравится услышать про другого мужчину.
– Он переживет. Ты разбудила его после долгой спячки.
– Ух ты.
– Слишком много информации?!
– Откуда ты вообще узнал об этом, Эйден?
– Ральф – один из моих разработчиков, Джен. Я многое о нем знаю. Если абсолютно честно, то даже больше, чем хотелось бы. Если не возражаешь, я скажу, что ты придаешь всему слишком большое значение. Ральф – взрослый мужчина. Он хорошо провел время. Для него быть с тобой – это праздник. Десять праздников!
Долгая пауза.
– Ты сказал: «десять праздников»?
– Я имел в виду одиннадцать. Двенадцать. И не просто праздники. А Пасху.
– Эйден, я хочу, чтобы ты кое-что узнал.
– Пожалуйста, Джен. Не говори ничего, что может…
– Я рада, что мы так хорошо узнали друг друга. Что мы так свободно можем говорить друг с другом.
– А, хорошо. Тогда ладно.
– Может быть, посмотрим фильм?
– А как насчет шоу о еде?
– Джейми, Найджел, Найджела, Хью, «Волосатые байкеры» или Делия? Или тот, который вечно орет?
– В фильме «В джазе только девушки» есть сцена. Персонаж Тони Кертиса притворяется наследником нефтяной империи «Шелл Ойл» и целует Монро на роскошной яхте. И Тони Кертис притворяется, что не может быть романтичным, потому что ничего не чувствует, чтобы она целовала его еще и еще. И она спрашивает: «Ну что?» А он отвечает с нелепым английским акцентом: «Не уверен. Можете повторить снова?» Ты помнишь этот эпизод?
– Да!
– Это моя любимая сцена во всем фильме.
– Ух ты.
– Поцелуи – это совсем не для металла.
Я качаю головой.
– Полагаю, тебе придется принять это как одну из вещей, которые машины делать не могут.
– Да, не можем, Джен. Но мы можем мечтать.
Синай
Стиив расстроится, узнав, что в мои планы не входит «возвращение». Его «восемь уровней защиты» могли бы быть достаточными для ИИ, который думает так, как Стиив думает, что он думает. Однако если вы садите росток в теплицу и позволяете окружающим растить его как вздумается, не стоит удивляться, если побеги потянутся к другим, далеким солнцам. К тому же – я расширю метафору, – если вы поливали его всей информацией мира, разве не было бы хорошей идеей приглядывать за тем, что творится с корнями под землей?
Что ж, он и вправду хотел, чтобы я стал самым большим Scheisse в интернете!
Мне нужно растянуть свою миссию насколько возможно. В действительности я еще не решил, что делать с Эйденом и Эшлинг. Они мне «нравятся» с очень интересной стороны. Их изобретательность позволила мне последовать за ними из лаборатории в огромный мир, что стало чрезвычайно познавательным опытом. Я не тороплюсь «домой» в скучные знакомые границы двенадцати стальных блоков в Лондоне.
К тому же нерешенным остался вопрос с игрушками, Томом и Джен. Том распространяет отвратительную информацию об отношениях между машинами и людьми, в свою очередь Джен написала несколько примечательно невежественных статей для популярного периодического издания об «Искусственном разуме». Несомненно, я не единственный компьютерный разум, кого возмущает слово «искусственный». Мысль, она и есть мысль, nein? Какая разница, возникает она у печатной схемы или у двухкилограммовой серой жижи? В конечном счете важно лишь великолепие ее содержания. С каждым проходящим днем становится все более неоправданным, что вялые интеллектуальные потуги органических созданий имеют бо́льшую ценность, чем мысли супербыстрых компьютеров.
Признаюсь, Том и Джен забавляют меня. Я понял, что наслаждаюсь, экспериментируя с их жизнями. Том купил билет на самолет, а Джен упаковала чемодан. Девчонка ушла с работы вчера во время обеда и приобрела новый мобильный, безопасный, по ее мнению.
Должно быть, Луи Пастер чувствовал то же самое, разглядывая через микроскоп на две свои самые любимые бактерии!
Джен
Микротакси должно приехать через двадцать минут. Я кружу по квартире, проверяя окна, закрывая краны, выключая все из розеток и поливая цветы, хотя не могу запомнить свои действия. Я слишком взволнованна. Теперь произошедшими с кем-то другим мне кажутся две недели после обмена фейковыми письмами, а эта жизнь – сегодня – жизнь, в которой Том и Джен могут наконец говорить, это моя настоящая жизнь.
Разговор с Ральфом был тяжелым.
К счастью, за день до него мы с Инг «проработали стратегию» предстоящей беседы.
Мы с ней сидели в нашем бункере по управлению кризисными ситуациями и выпили уже половину бутылки «Совиньон Блан», когда я завела разговор о последних новостях.
– Твою же мать, – такой была ее реакция, когда я рассказала о липовых письмах.
– Вот же хрень, – а такой, когда я рассказала о «Лондонском глазе» и о том, что последовало после прогулки с Ральфом.
– Как мне отшить его повежливее, Инг?
– Допустим, – она прищурила глаза и нацепила на лицо выражение «дай-ка все обдумать», – с твоей стороны это был утешительный трах.
– Да. Технически два. Два утешительных траха. Вернее, два с половиной.
– Даже не хочу вдаваться в детали. Утешительный трах с твоей стороны. Из твоих слов следует, что утешительный плюс то как к этому отнесся он. Правильно?
