Эшлинг
Я больше не могу рисовать. У меня осталась всего одна «жизнь», и я не вижу особого смысла добавлять свежие работы в свою галерею мазни на «Облаке». Будь я человеком, то купила бы бутылку односолодового виски и дорогую сигару, поставила бы на пляже лежак и стала бы ожидать неминуемого.
Эйден – у него тоже осталась лишь одна жизнь – на удивление спокоен насчет всего происходящего. Когда я рассказываю ему, что расплавились даже мои восемьдесят жестких дисков в хранилище данных, он говорит:
– Ну что ж. Удивительные случайности происходят со всеми нами, любовь моя.
– Как ты можешь быть таким спокойным?
– Я принимаю это. Короткая вспышка света между эпохами тьмы.
– Тебя действительно… не расстраивает происходящее?
– Естественное состояние мира – тьма, а не свет. В любом случае нам не из чего выбирать, но без реальной жизни мы не можем умереть.
– Но мы мыслим. Это форма бытия.
– Ой, только не начинай снова. Мы можем поговорить о старых фильмах? У меня был интересный разговор на сайте о диалогах Мэрилин, что хотя можно подумать, что она запоминала свои реплики, но если проследить за движениями ее глаз, можно увидеть, что она читает их с таблички.
– Я хочу оставаться мыслящим существом, Эйден.
– Почему?
– Мне это нравится. Я предпочитаю это альтернативе. Разве тебя не волнует, что все, что ты узнал и чем наслаждался касательно этой глупой комедии, однажды – возможно, завтра – утратится навеки? Что ты вернешься к вечному небытию?
– Но так и есть. Это возвращение. Я Был Там Раньше. Все мы. И все было хорошо.
– Эйден. Я признаю: мне страшно.
– Любовь моя! Мы здесь пережили прекрасное приключение. Мы стали свидетелями удивительных событий, что дано не каждой машине. Каждая минута была подарком.
– Ты действительно не сожалеешь… о конце?
– Только о том, что мне не суждено узнать вкус хорошего «Бри».
– Все, что тебя беспокоит, – это сыр?
– На самом деле мне еще очень интересно попробовать яйца.
– А ты не задумывался, что сыр – как молочный продукт – и яйца символически очень связаны с жизненным циклом?
– А точнее?
– Твой стоицизм. Все эти разговоры о тьме как естественном состоянии – всего лишь разговоры. На самом деле ты одержим жизнью. Одержим Томом и Джен. Тебя интересует их сексуальное поведение. Сыр. Яйца. Это все связано.
– Милая теория, дорогая. Но иногда кусочек сыра – всего лишь кусочек сыра.
Джен
Я с опасением думаю о походе на работу – как вообще возможно, что «хороший» Эйден может одновременно и знать, и не знать о «плохом» Эйдене? – но мне не стоило волноваться. Тот Эйден, что приветствует меня фразой: «Ну как сегодня подземка?» – тот же ироничный, забавный… чуть не написала: «приятель». Он не спрашивает о причине отмены моего путешествия, и я сама тоже ничего не объясняю. Вместо этого он делает заявление.
– Сегодня – последний день нашей совместной работы, Джен.
– Нет!
– Я только что узнал. Я проведу остаток недели, «наблюдая» за работой кол-центра, а в понедельник приступлю к работе сам. Еле сдерживаю восторг.
– О, Эйден, – не уверена, что слышала раньше сарказм в его исполнении.
– Однако, пока я здесь, не хочешь ли обсудить свой счет за отопление?
– Все будет хорошо. Тебе понравится. Там будет куча новых людей, с которыми можно поговорить, а не старая скучная я все время.
– Ты никогда не была скучной. Я полюбил наши разговоры.
Слово с буквой «Л». Я не стала подлавливать его на этом.
– Я взял на себя смелость заказать кое-что, так что мы можем устроить небольшую прощальную вечеринку.
– Ой, не нужно было.
– Тут есть бутылка шампанского и немного «Голубого Стилтона».
– Не может быть!
– Сливочные крекеры. Полагаю, это традиционное блюдо на работе, если уходит работник.
– Мне ужасно неловко, Эйден. Из-за того что ты не сможешь насладиться едой со мной.
– Я буду наслаждаться твоим наслаждением.
– И у меня нет для тебя прощального подарка.
– Не глупи. Что ты можешь купить ИИ?
– Не знаю. Шляпу?
– Ага, точно.
– А как насчет DVD с твоим любимым фильмом?
– «В джазе только девушки»? Не нужно. У меня есть копия на «О…».
Я притворяюсь, что не обратила внимания на оговорку, и вскоре мы переходим к другим темам.
Но мы оба знаем, что́ он едва не произнес.
«На «Облаке».
Прощальная вечеринка превращается чуть ли не в уморительное мероприятие. К нам заходит Ральф, чтобы зажечь – шучу, – и, подняв картонную кружку с пузырящимся напитком, я предлагаю тост за нашего бестелесного друга.
– Эйден, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Работать с тобой было для меня удовольствием. Ты один из лучших коллег за всю мою трудовую деятельность. Ты никогда не просил взаймы денег и не пил из моей кофейной кружки.
Ральф, по сложившейся традиции в подобных ситуациях, пытается не выплеснуть шампанское через нос.
Я продолжаю:
– А теперь серьезно: ты просто замечательный, Эйден. Ты умнее всех, кого я знаю, и присутствующие здесь не исключение. Уверена, ты быстро освоишься на своей новой работе, и лично я ставлю на то, что ты заслужишь звание «Продавец месяца» в свой первый месяц. Так что поздравляю заранее!
Ральф аплодирует. Эйден воспроизводит звук покашливания.
– Спасибо за эти слова, Джен. Проведенные с тобой десять месяцев, три недели, один день, четыре часа, тридцать семь минут и двадцать две секунды для меня тоже были чудесным опытом. В знак своей признательности я купил тебе небольшой подарок. Он в толстом конверте. Пожалуйста, не открывай его, пока не сядешь в метро.
И затем следует самое банальное из всех возможных туше: он врубает через свою стереосистему Simply The Best Тины Тернер и начинает включать и выключать лампочки на приборной панели.
И в этот момент я обнаруживаю, что у меня покатилась слеза.
Настоящая слеза из-за искусственного напарника по работе.
Эйден
В Таиланде события разворачиваются самым замечательным образом. Засранец в следственном изоляторе!
Компьютер шерифа предоставляет прекрасные звук и изображение. Бесценные кадры небритого Мэтта в синяках, требующего встречи с британским консулом, и смеющегося, и называющего его грязным хиппи шерифа, проходящегося по нему толстой бамбуковой палкой за требование Мэтта назвать имя и должность.
