Однако Уоллис это вряд ли волновало – она ко всему относилась со снобизмом и лицемерием. Когда ей было удобно, она легко входила в доверие к богатым еврейским династиям, таким как Ротшильды, и в то же время могла поддерживать крайний антисемитизм в беседах с Иоахимом фон Риббентропом и ему подобными.
У Уоллис и Эрнеста Симпсона было много общего: они оба увлекались чтением, коллекционированием фарфоровых фигурок, были ценителями изделий из драгоценных металлов и знатоками восточной культуры, в частности китайской. Эрнест был представителем новой прослойки американского общества – так называемых “культурных бизнесменов”, то есть он был не только успешным дельцом, но и обладал обширными познаниями в сфере искусства. В отличие от Уинфильда, Эрнест часто приглашал Уоллис в театры, картинные галереи, музеи и водил ее в библиотеки. Для Уоллис это было глотком свежего воздуха, и она, как губка, вновь впитывала психологию поведения людей из своего нового круга общения.
Эрнест водил свою даму в престижные рестораны, прекрасно разбирался в винах и элегантно покуривал трубку. Несмотря на то, что Уоллис терпеть не могла курение, ее завораживало то, с каким изяществом Эрнест выпускал клубы табачного дыма изо рта.
Их отношения развивались стремительно, пока не уперлись в необходимость развода Эрнеста с Доротеей. Он не мог оставить двух дочерей, и Уоллис ушла от Эрнеста.
Чтобы дать племяннице возможность развеяться, все еще вдовствующая тетушка Бесси предложила Уоллис весной 1927 года составить ей компанию в поездке по Европе продолжительностью в несколько месяцев. Их маршрут пролегал в основном по Средиземноморью: Неаполь, Палермо, небольшие береговые городки Хорватии и Черногории, Монте-Карло, Ницца и уютный французский Прованс. Уоллис пренебрегла советами своего адвоката и выехала за пределы США до завершения бракоразводного процесса, из-за чего дело затянулось еще на полгода.
Восхитительную поездку пришлось прервать раньше намеченного срока. 24 октября 1927 года дядя Соломон умер в возрасте шестидесяти восьми лет. Уоллис заторопилась вернуться в Америку, чтобы ознакомиться с завещанием дяди Сола.
Когда ей его зачитали, ярости Уоллис, по воспоминаниям ее друзей, не было предела. Ходили слухи, что дядя собирался оставить ей, как любимой племяннице, состояние в пять миллионов долларов. Но незадолго до смерти он переписал завещание, отказав бóльшую часть состояния на содержание женского дома престарелых в Балтиморе в память о своей покойной матушке Анне Эмори Уорфильд. Вместо обещанных пяти миллионов Соломон завещал Уоллис доход от акций своей компании стоимостью в пятнадцать тысяч долларов до тех пор, пока она жива или не выйдет замуж во второй раз. Это решение было связано с тем, что она наперекор его словам и традициям династии Уорфильдов пошла на развод.
Уоллис подала в суд, заявив, что Соломон переписал завещание под давлением других родственников. Ее иск был частично удовлетворен, и Уоллис получила еще тридцать семь с половиной тысяч долларов.
Отныне Уоллис была свободной и достаточно состоятельной женщиной, чтобы ни в чем себе не отказывать до тех пор, пока не найдет нового спонсора.
Она возобновила дружбу не только с Мэри Кирк, но и со многими другими людьми, с которыми общалась во время учебы в школе “Олдфильдс”, в том числе с сыном миллионера, на свидания с которым тайком бегала в детстве, – Ллойдом Тэббом.
Уоллис часто оставалась у друзей в гостях на несколько дней и соглашалась на все развлечения, разумеется, за счет тех, кто их предлагал.
Уоллис стала общаться с первым секретарем американского посольства в Лондоне Бенджамином Зау, который был ее старым знакомым еще со времен ее жизни с Уинфильдом в Сан-Диего. Бенджамин был первым наследником династии Зау, стоявшей во главе политики и финансов Питтсбурга
[27]. Он был некрасивым, но очень обаятельным. С 1923 года Бенджамин был женат на Консуэлле Морган – старшей сестре
[28] знаменитых двойняшек-близнецов Глории Вандербилт
[29] и Тельмы Фернесс
[30]. Впоследствии это окажется чуть ли не самым важным знакомством в жизни Уоллис, ведь именно Тельма Фернесс в 1930-е годы будет самой известной любовницей принца Уэльского Дэвида (будущего короля Эдуарда VIII) до его знакомства с Уоллис.
Круг знакомых и друзей Уоллис рос, а подходящих для нее мужчин на горизонте не прибавлялось. Выбора не было – пришлось снова обратить свое внимание на Эрнеста Симпсона.
10. Как стать англичанкой?
С середины 1920-х годов тенденции в обществе начали постепенно меняться, идея феминизма приобретала все большую популярность, и женщины стали чаще задумываться о собственной карьере. Дамы ради развлечения открывали небольшие магазинчики, работали в сфере культуры и дизайна, а порой их можно было встретить и за традиционно мужскими занятиями, такими как банковское дело, медицина и юриспруденция
[31].
Уоллис, старавшаяся не отставать от моды, решила заняться трудоустройством. Популярные в то время профессии секретарш или продавщиц, не требовавшие специальной подготовки, не отвечали ее общественному положению, а на более серьезные должности она претендовать не могла ввиду отсутствия высшего образования. Таким образом, наиболее привлекательными для себя она сочла профессии дизайнера или писателя, а еще лучше – писателя в области дизайна или моды, считая, что талант к дизайну и писательству у нее с детства.
Однажды в одном из модных журналов она увидела объявление о конкурсе статей среди журналистов, специализирующихся на моде, с возможностью дальнейшего трудоустройства в качестве одного из членов редакторского коллектива этого журнала. Тема, на которую конкурсанты должны были написать статью для отбора, – весенние шляпки.
