С другой стороны, многие современники, в частности Диана Мосли и Сесил Беатон, описывали Уоллис как интеллигентную и интересную женщину, знающую толк в высшем обществе и в последних тенденциях моды, культуры, общественной жизни и политики. Более того, они даже находили ее чрезвычайно привлекательной и утонченной, хотя согласно устоявшейся точке зрения Уоллис никогда этими чертами не отличалась.
Складывается впечатление, что Уоллис была многоликой. В современной психологии подобное называют “гибкостью индивидуума”. С теми людьми, чье расположение и поддержка были ей особенно необходимы, Уоллис была само обаяние и предупредительность. Но если она по каким-либо причинам считала, что перед ней человек, находящийся ниже ее по социальному или материальному положению, то о любезности и речи быть не могло.
К тому времени Уоллис Симпсон было сорок лет. При росте сто пятьдесят сантиметров
[90] она всю жизнь имела суховатую фигуру. И, несмотря на острые плечики, прямоугольное строение тела, практически полное отсутствие груди и костлявые коленки, ей всегда удавалось создавать изысканные и женственные образы. Она умела грамотно расставить акценты и правильно выбирать фасоны одежды. У нее получалось создать иллюзию осиной талии, эффект которой достигался с помощью утягивающего белья, поясов и особого покроя одежды. Кроме того, Уоллис обходилась без вульгарных глубоких вырезов или декольте. Несмотря на то, что Уоллис иногда промахивалась со стилем поведения, одета она всегда была подчеркнуто элегантно и соответственно обстановке.
Любимыми ее нарядами были юбки-карандаши, приталенные длинные платья строгого фасона, эффектно подчеркивавшие ее тонкие щиколотки; легкие, но непрозрачные блузы с воланами или бантами, придававшие недостающий объем в области груди; закрытые туфли или ботинки, обязательно на небольшом каблуке, удачно компенсировавшие невысокий рост; и, наконец, Уоллис никогда не носила колец и крупных браслетов, чтобы не привлекать внимания к грубоватым кистям и узловатым пальцам. Особое значение Уоллис придавала лицу и прическе – макияж всегда был естественным и минималистичным, хотя она часто отдавала предпочтение красным и коралловым оттенкам губной помады, а волосы большую часть времени были аккуратно уложены в высокие прически. На голове миссис Симпсон неизменно можно было увидеть изящную шляпку, гармонично сочетавшуюся с дневным или вечерним туалетом. Порой Уоллис не боялась экспериментировать. Одним из наиболее запоминающихся ее образов было белое платье в пол с изображением крупного омара на юбке, созданное Эльзой Скиапарелли в сотрудничестве с Сальвадором Дали, которое она надела во время фотосессии для журнала “Вог”
[91].
Другой отличительной чертой Уоллис было новаторство. С детства ей нравилось выделяться среди одноклассниц, она часто мешала элементы женского и мужского гардероба в одном образе – к примеру, носила мужской ремень, монокль, рубашку из грубого материала, заправленную в юбку и т. п. Иногда такие попытки заканчивались полным провалом и обвинениями в совершенной безвкусице, а иногда были настолько удачными, что оказывали влияние на тенденции всего модного мира. Например, до Уоллис кардиганы носили только мужчины, она была первой женщиной, кто рискнул надеть его. Устойчивый образ Уоллис нашла для себя только во второй половине 1930-х годов и придерживалась этих несложных правил в выборе одежды до конца своих дней, оставив в модном мире особый стиль, монолитно вошедший в историю как “стиль Уоллис Симпсон”, или “стиль герцогини Виндзорской”.
Если говорить о ее человеческих качествах, то это была зрелая личность с непростым характером. Несмотря на стремление адаптироваться к новым условиям и стране, Уоллис так и осталась американкой с южным акцентом, которой очень хотелось быть похожей на английскую леди. Высокородные дамы посмеивались над неловкостью, с какой она использовала исконно британские выражения или над деланно-гортанным произношением на английский манер. Британцы часто отмечали, что ее волосы были подстрижены короче, чем требовала мода, оттенки костюмов были слишком темными, а юбки – короче положенного. Одним словом, Уоллис всегда была для них чужой, и как бы она ни старалась соответствовать правилам и стандартам, она все равно никогда по-настоящему не была бы принята обществом, даже если бы все делала безукоризненно.
Таким образом, внутри Уоллис боролись противоречия: желание ни под кого не прогибаться, оставаясь независимой, и необходимость интегрироваться в новое интересное ей общество. Особенно актуальным это стало после того, как роман с королем Англии стал известен всему миру.
Британским газетам был дан особый указ относительно упоминаний об отношениях Эдуарда VIII с Уоллис Симпсон, и они молчали. Королевская канцелярия очень серьезно относилась к репутации монарха – ведь это была одна из главных основ существования монархии в целом, лишние поводы для сплетен, раздражения и ненависти были ни к чему. Но прочие газеты, в частности американские и европейские, сделали эту тему одной из любимых.
С целью наблюдения за развитием отношений нового короля с простолюдинкой мировые СМИ подослали к влюбленным целый отряд репортеров и папарацци, которые, как только пара оказывалась за пределами британских территорий, не упускали их из виду, чтобы поймать в объектив самые пикантные моменты их общения.
Особенно тема любви короля Эдуарда VIII и простой американки из Балтимора была актуальна в США. Большинство женщин с удовольствием, любопытством, а иногда и нескрываемой завистью следило за ними, аккуратно вырезая газетные статьи, каким-либо образом связанные с Уоллис и Эдуардом. Публикации вклеивались в специально предназначенные для этого альбомы. На сегодняшний день такие коллекции представляют для историков огромную ценность, поскольку являются беспрецедентными архивными материалами
[92].
Как требовало почтение к почившему монарху, первый месяц царствования Эдуард соблюдал траур. В это время он не появлялся на светских мероприятиях и избегал общения с кем бы то ни было. Основная социальная нагрузка по установлению новых дружеских связей легла на плечи Уоллис. Все стремились наладить с ней контакт, рассчитывая на развитие отношений уже с самим королем Англии. Уоллис была бесконечно польщена свалившимся на нее вниманием и интересом окружающих. Не то чтобы она была к этому не готова, напротив, перемена ей очень льстила, но правила приличия не позволяли демонстрировать это слишком открыто.
После того как Эдуард столкнулся лицом к лицу с необходимостью выполнения королевских обязанностей, вопрос о скорейшей женитьбе на Уоллис встал особенно остро. Он понимал, что не в силах нести ношу в одиночку – Уоллис была ему нужна. Американка придерживалась того же мнения, что и премьер-министр, – Эдуард должен заключить брак с женщиной, равной ему по статусу и происхождению, то есть с принцессой или девушкой из благородной британской семьи, оставив их отношения в том виде, в каком они были на тот момент. Уоллис не поддерживала его безумную затею жениться на ней по-настоящему. И поскольку она сводила все его разговоры к тому, что он в первую очередь должен выполнить свой монарший долг и следовать традициям, Эдуард решил выяснить все без нее, напрямую с Эрнестом Симпсоном.
