Сгрёб канистру, нашёл проход в живой изгороди прямо под стеной дома, заглянул за угол осторожно. На всякий случай — просто отвыкаю не глядя за углы поворачивать. Ничего. Небольшой задний двор с газоном, бассейн неправильной формы, гриль и летний столик со стульями, над ними полосатый тент. Мертвецов и злодеев не видно. Вру, вовсе даже видно.
Прямо на соседнем участке один стоит, в прошлом — благообразный джентльмен с благородными сединами. Сейчас — безмозглая голодная тварь с обвисшим лицом и полуоткрытым ртом. Топчется, не знает, как через кусты перебраться. А, да он ещё и не один! Прямо на этом участке, куда я пришёл, обнаружилась худая тётка с лошадиным лицом, одетая в какое-то нелепое весёлое платьице. Худые дряблые ляжки, и при жизни наверняка отвратные, были покрыты пятнами тления. Кто-то пытался раскроить ей череп, но промахнулся, и то, чем били — лопата скорее всего, — прошло по лицу вскользь, выбив один глаз и раскроив лицо на две половины. И перекусить где-то успела: всё вокруг рта вымазано запёкшейся кровью — это не с неё натекло.
Я выронил канистру на траву, прицелился, выстрелил дважды одиночными. Тётка свалилась прямо на гриль, с грохотом сбив с него решётку. Затем расстрелял джентльмена за изгородью. Он упал лицом вперёд, с треском придавив кусты.
Так, с этими разобрались, теперь — за водой. А хватит мне этой воды до места доехать? Сколько я проехал на том, что у меня было? В системе литров пять, если не больше, а проехал… километров тридцать. До места мне ещё столько же пилить, это в лучшем случае. А может, и в объезд придётся — тогда вообще удваивать надо. Три галлона — это примерно одиннадцать с половиной литров. Должно хватить, но впритык. Если по уму, то надо бы ещё ёмкостью запастись.
Я задумчиво посмотрел на убитых. Интересно, а они где жили? Там ведь наверняка хотя бы пластиковые бутылки остались. И в холодильниках большие бутыли с водой у всех стоят, как раз по пять литров. Ладно, начнём с того, что есть. Налью воды под крышку в радиатор и через расширительный бачок до пробки. Потом снова долью до верха, вот и получится три заправки радиатора. И тогда наличие других ёмкостей не так уж критично, разве что в целях перестраховки, на случай, если сильнее потечёт.
Как-то неуютно мне к дому спиной поворачиваться: всё время есть ощущение, что кто-то следит за мной оттуда. Поэтому отошёл к дальнему краю бассейна, присел на колено. Левой рукой канистру в воду опустил, придерживая карабин правой. Гадство, не тонет. Надо второй рукой помогать. Пришлось опустить руку в воду, да ещё и согнувшись пополам. Тут и мертвяков не надо — одного пинка под зад достаточно, чтобы я в бассейн нырнул.
Перчатка на пальцах промокла, пузыри воздуха вырвались из горловины канистры, по поверхности воды начала быстро растекаться радужная плёнка. От воды потянуло бензином. Не знаю зачем, но я взболтал набравшуюся воду и вылил рядом, в траву. Сполоснул вроде как, словно этому и без того пострадавшему мотору не всё равно.
Вновь опустил ёмкость в воду, подождал, пока нальётся почти до верха, но вовремя вспомнил, что всё равно ещё ходку делать. Обратно пошёл сторожко — карабин на натянутом ремне, ствол вперёд и влево, готов палить во всё, что шевельнётся. Ну шкурой чувствую, следит кто-то за мной! Если просто мирный житель — так чего ныкается? Я же не буду стрелять в кого попало. Хотя ему-то об этом откуда знать?
Откуда, откуда… Вообще-то я им переулочек зачистил: три мертвяка тут было. Так бы и бродили, если бы не я… чисто Бэтмен.
К машине дошёл без приключений, привинтил лейку, начал заливать воду в радиатор. Не торопясь, с паузами, давая возможность выпустить воздушные пробки. Во время пауз выглядывал то с одного бока, то с другого, опасаясь, чтобы ко мне по мёртвой зоне никто не подошёл. Но никто не подходил. Залил радиатор, из которого закапало чаще, налил и в расширительный бачок. В Аризоне воду в радиатор лить не страшно — не замёрзнет. Другое дело, что вода нужна дистиллированная, но ничего, мне бы до места доехать, а там хоть трава не расти, в лагере у меня фургон есть.
Пошёл на вторую ходку — уже не так нервно, но всё же опасливо. Набрал воды опять, и, когда направился к дому, чтобы возле стены протиснуться по цементной отмостке за живую изгородь, входная дверь распахнулась. Канистра с глухим стуком упала на бетон, а я сделал шаг назад и вскину автомат. И онемел.
Ожидал я чего угодно, но не такого. Прямо передо мной стояла высокая худенькая блондинка с голым загорелым животом и колечком в пупке, в широких, складками падающих на землю джинсах, в вязаной шапке на не слишком густых белых волосах, которые при этом умудрялись отдельными прядями падать на глаза. В открытом вороте на худых ключицах лежит какой-то эзотерический символ на чёрном шнурке. Шея длинная, тонкая, как и всё у неё, лицо очень узкое, с маленьким ртом, курносое, довольно симпатичное, на котором из-за загара противоестественно ярко выделялись светло-голубые большие глаза под тонкими редкими бровями. Ну и пирсинг везде, где только можно. И на губе, и в носу, и в одной брови, и в ушах.
— Здравствуйте, — сказала девушка с заметным, совсем не американским акцентом. — Я Хендрике. Можно звать Дрика. Я недавно приехала из Голландии, из Амстердама.
В опущенной тонкой руке, перемотанной на запястье многочисленными ремешками и шнурочками, висел яркой расцветки рюкзак. Мало того: к нему был прикреплен деревянный этюдник и папка для листов. С ума сойти.
Она откинула падающие на глаза пряди очень узкой кистью с тонкими, скорее даже тощими пальцами, унизанными многочисленными мексиканскими серебряными кольцами, уставилась своими светлыми глазами прямо в мои. Пыталась уставиться, потому что максимум, что она могла увидеть, — это своё искажённое изображение в чёрных очках.
— Привет, — ответил я, опуская карабин. — Я — Андрей. Андре, если проще. Ты здесь живёшь?
Я показал стволом винтовки на дом, из которого она вышла.
— Три дня жила, — подняла она руку и показала три пальца. — Дом не мой, а подруги моей матери. Она тоже из Голландии, но переехала сюда. Я приехала к ней в гости четыре дня назад. На следующий день она уехала на машине в супермаркет и не вернулась. Я даже хотела улететь обратно, звонила в аэропорт, но рейсы отменили, такси тоже на вызов не приезжали. Я никого здесь не знаю, мне некуда идти, и я сидела дома. Вчера кончилась еда. Вокруг дома бродили мёртвые. Один чёрный, вон тот, несколько раз бился в окно, заметив меня, и я боялась, что он прорвётся внутрь.
— А ещё живые люди на улице есть?
— Я никого не видела, — вздохнула она. — Я хотела убежать, слышала по телевидению, что где-то в городе есть военные. Но я не знаю адресов, и карты у меня нет, и вообще я ничего здесь не знаю. Всё же пошла, но вон там… — показала она на второй дом от перекрёстка, — …там стоял какой-то мёртвый, он погнался за мной и был очень быстрым. Я еле убежала, заперлась в доме, и он долго стоял на дорожке, потом ушёл. Вы мне поможете?
Так вкратце она изложила мне незамысловатую, но, если вдуматься, очень трагическую историю. Ладно, я хоть год здесь прожил, всё и вся уже знаю, не пропаду. А вот этот ребёнок? Приехала, а её в первый день бросили одну — и всё. Куда идти? Что делать? Помирать с голоду?
