– Г-г-глупо, – передразнил его Кай-Томми, и они с Туре тихо фыркнули.
Лена положила ноги на физкультурную сумку и смерила их презрительным взглядом.
– Мне не улыбается сидеть всю жизнь на скамейке запасных, – буркнула она.
Кай-Томми расплылся в улыбке.
– Девчачья команда – это хорошо. Уровень как раз подходящий.
Это оказалось последней каплей. В Лене проснулась былая Лена.
– Моя проблема не в уровне, чтоб ты знал!
– А в чем?
Кай-Томми подался вперед всем телом.
– Повторяю: моя проблема не в уровне!
Биргитта удивленно таращилась на происходящее. Может, теперь она наконец поймет, как все устроено в нашем классе?
– А в чем твоя проблема? – спросил Кай-Томми.
Лена молчала. Кай-Томми повторил вопрос. Ему очень хотелось услышать, в чем Лена видит проблему.
– В тренере, – сказала наконец Лена и посмотрела прямо на Кая-Томми. Он заржал.
– В тренере?! Да ты просто ничего не понимаешь, Лена!
– А что здесь понимать, амеба ты склизкая? Я вратарь не хуже Туре, но твой папаша усадил меня на скамейку запасных на весь сезон. Это несправедливо.
– Ты играешь хуже, чем думаешь, – ответил Кай-Томми. – Поэтому у тебя и нет шансов.
– Bullshit!
[21] – крикнула Лена и вскочила.
– Bullshit?
Кай-Томми тоже вскочил, конечно же. Я вспомнил, как она побила его в младшей школе. Тогда они были примерно в одной весовой категории. Теперь Кай-Томми перерос ее в два раза.
– Мы работаем над формированием команды, – ораторствовал Кай-Томми. – Туре стоит на воротах, потому что из него вырастет хороший вратарь. Мы не можем держать тебя, только чтобы не обижать девочек.
И повторилась старая история. Лена кинулась на него.
Все ахнули. Кай-Томми пошатнулся, но не упал как тогда, в четвертом классе. Он моргнул, помял челюсть и в бешенстве налетел на Лену.
Первую секунду мы стояли как парализованные и смотрели, как они лупят друг дружку. Огромный Кай-Томми и маленькая Лена.
– Нет! – крикнул я и вступил в драку.
Туре и Абдулай держали Кая-Томми, а мы с Андреасом – Лену. Нам удалось растащить их до прихода учителя.
– Ты говнюк, Кай-Томми! – крикнула Лена.
У нее по щекам катились слезы. Ссадина над глазом кровила.
– А вы все трусы и засранцы!
И убежала.
Биргитта, бледная и онемевшая, стояла перед дверью женской раздевалки. Кай-Томми искоса взглянул на нее и стряхнул с щеки песок.
– Она у нас бешеная, – сказал он и развел руками, вроде как извинялся.
Но я-то почему вел себя как дурак? Стоял и смотрел на Биргитту и радовался, что хоть теперь она поймет, чего стоит этот Кай-Томми. Когда я наконец очнулся и хотел побежать за Леной, то оказалось, что Андреас давно меня опередил.
Остаток дня парта Лены пустовала. Обстановка в классе была как на пороховой бочке, того гляди рванет. Эллисив никто в курс событий не ввел, и она только удивленно морщила лоб и смотрела на нас пристально.
Я знал, что Лена ничего не расскажет даже под пытками. Но как мне быть? Я промолчал.
Когда я вернулся домой, Лена уже уехала на тренировку. В некоторые дни ей приходится мчаться в город сразу после школы, иначе она не успевает.
– Лена с тобой? – спросила мама из гостиной, она кормила там Ингер.
– Нет, – помотал я головой.
Вечером я стоял за туей и смотрел, как Лена на велике возвращается домой. Надо, наверно, зайти к ним? Но не очень ли злится на меня Лена? Проклятый футбол! Лучше б его вообще не было.
Пока я раздумывал, что мне делать, дверь их дома снова хлопнула, вышла Лена и побежала в лодочный сарай. Я прищурился и увидел, что там горит свет. Дед хлопочет над своим «Троллем». О чем эти двое говорят без меня?
Я развернулся и пошел в дом.
Мои дедовы руки
Всю оставшуюся зиму деда я видел в основном в замызганном рабочем комбинезоне. Он готовил «Тролля» к новому сезону и торопился все доделать.
– Отчего тебе не дождаться тепла? – спросил его папа. – Зачем так мучиться в холода?
Дел не слышал его.
– Успеем небось на треску выйти, Трилле, – только и сказал он и посмотрел на меня искоса.
Я кивнул, но у меня неприятно засосало под ложечкой. Я уже сто лет не заглядывал к нему в сарай.
Впрочем, и сам он проводил там не так уж много времени. Он теперь старался не отлучаться из дому надолго. У сестренки все время пучило живот, но она не успевала пискнуть, как дед, бросив все дела, уже был тут как тут.
– Дайте-ка специалисту, – говорил он и пристраивал Ингер на своей большой ручище так, чтобы вздувшееся пузико поместилось у него в ладони. И так они ходили по всему дому, дед и малышка Ингер, и он качал ее и гладил по маленькой спинке своей большой рукой.
– Слышали? – кричал он гордо на каждый ее пук.
Обычно он называл ее кнопотулькой, но иногда и по имени, и тогда произносил его скороговоркой и чуть смущаясь – так Лена говорит Исаку «папа».
Однажды я с удивлением понял, что держу Ингер так же, как дед. Руки у меня меньше, но они что здесь, что в сарае сами начинают делать все точно как дедовы, не спрашивая меня.
– Слышишь?! – кинулся я однажды к маме, когда носил Ингер по дедову рецепту, и она громко и крепко пукнула.
– Ларс-младший, – сказала мама и взъерошила мне волосы.
Давно никто меня так не называл.
И вдруг у меня как будто пожар внутри начался – мне приспичило сию секунду метнуться к деду в сарай. Я сунул ноги в сапоги и побежал через двор. «Тролль» стоял на суше, и дед смолил его.
– Тебе помочь?
– Да нет, измажешься весь, – ответил дед, посмотрев на мою одежду.
– Я дождевик надену.
И я снял оранжевую одежку с крюка.
Сколько же; времени я в нем не щеголял? Дождевик пах рыбой и сам по-свойски облепил меня.
– Спуск на воду завтра? – спросил я и подлез под самое брюхо «Тролля», куда труднее всего добраться.
– Похоже на то, – сказал дед и посмотрел на меня радостно. – Тор обещал помочь.
Как же; хорошо лежать вместе с дедом под днищем катера и работать! Я бы весь вечер так лежал, но дед уже доделывал.
Получаса не прошло, как все было готово. Пришлось снимать дождевик и идти с дедом домой.
– Спасибо, что помог, – сказал дед.
