— Тань, ну что он? — не выдержав, спросил я.
— Жалуется, что у него все погибли, что сидит тут с первых Дней, что по ночам за едой выбирается, а как про дверь скажу — просто не слышит как будто! — с отчаянием ответила она. — Псих он совсем.
А лицо-то у Дылды в слезах. Разговорить она его разговорила, а вот сама наслушалась — и в слезы.
— Тань, а ты спроси его, может он мост нам открыть? — вдруг посетила меня идея. — Так и скажи, что мы застряли в шлюзе, мост не пускает. Хорошо?
— Попробую, — вздохнула она и снова закричала что-то на местном.
Это сработало как триггер. Толпа мертвецов вдруг решительно пошла на мост. Медленно, как-то неуверенно, толкаясь и мешая друг другу, они шли в нашу сторону. И те, которые просто стояли, и те, который спрятались от моих выстрелов, — сейчас они выбирались на дорогу и шли прямо на нас.
— Витя, плевать на тишину, помогай! — крикнул я. — В бошки целься, понял? Иначе кранты, сожрут!
Лиц мертвецов уже не видел, просто целился в лоб — и все. Они падали, один за другим, но остальных это не останавливало. Некоторые спотыкались о трупы и падали, другие переступали через упавших и шли вперед. Еще минута — и они будут на мосту.
Дылда, к удивлению моему, не убежала, хотя видела, чем это все нам грозит. Она продолжала кричать в дверь, а ей снова отвечали. И когда толпе мертвецов осталось до моста метров пятнадцать, где-то под нами что-то лязгнуло, завыл электромотор, и пролет моста дрогнул и начал медленно подниматься. Когда мертвяки подошли к нему, он был уже на уровне груди. Некоторые остановились, некоторые начали цепляться, но я сбил их несколькими выстрелами, а тела упали в мутную воду канала.
— Скажи «спасибо» — и бегом на судно! — осталось крикнуть мне, после чего я спрыгнул на землю.
Выдохнул, выматерился и перекрестился.
29 июня, пятница, вечер. Мюйден, окрестности Амстердама
Свои дела в Дельфзийле мы завершили на удивление просто и без приключений. Вышли из канала в порт, словно из клетки вырвались, пришвартовались у складского терминала «Вагенборг». К радости нашей, там мертвяков совсем не было. Территория огорожена, да еще и расположена на длинной косе — ничто мертвяков в эту сторону не манит: ни добычи им там, ни каких других радостей, какими бы они у зомби ни были.
Вылазка по складам тоже прошла без единого приключения. К радости нашей оказалось, что у здешних кладовщиков есть полезная привычка у ворот каждого склада писать, чья продукция там хранится. Повезло и в том, что компания «Тейдзин Арамид» свою продукцию отгружала самостоятельно, не через какого-то импортера, поэтому мы нашли их склад через пять минут поисков. Вошли внутрь, огляделись, сначала растерявшись от размеров склада, но потом достаточно быстро нашли картонные коробки с маркировкой «тварон». Вскрыли одну, обнаружили внутри грубую ткань вроде мешковины, но при этом скользкую на ощупь.
— А чета броники по-другому выглядят, — усомнился находившийся рядом Дима, взятый в рейд за переводчика.
— Они нейлоном сверху обшиваются, — пояснил я. — А внутри вот этот самый тварон. Или кевлар, если дюпоновский.
— И чего, пуля эту тряпочку не пробьет? — спросил он с подозрением.
— Один слой пробьет, слоев восемь уже пистолетную остановят. А прорезать и прокусить и один слой не получится. Проткнуть можно.
— Охренеть, — сказал он, но явно не поверил.
Ворота склада открыли вручную. У вилочного погрузчика даже аккумуляторы не разрядились еще, так что нам удалось выгрузить на причал у борта судна тонн пятнадцать тварона на поддонах. Все, что нашлось на складе.
Потом был долгий и мучительный процесс погрузки в трюм: со стрелой толком никто обращаться не умел. Эти пятнадцать тонн чуть не полдня грузили, но все же справились, разместив в рядок по центру, а заодно резко подняв уровень умений личного состава, ну да и верно, не академики же на кранах работают.
Потом взяли еще почти тридцать тонн полиэтилена, справившись вообще просто: он был загружен в грузовик с прицепом, с ключами в замке, который нам осталось просто подогнать к судну. Загрузили, после чего решили, что достаточно. Брать груз «по грузовую марку» надо еще и уметь, да и устали все тяжко. Поэтому загрузились так, в меру, оставив место для моего грузовика.
О человеке из подвала не говорили — словно табу какое-то было на этой теме. Мы его и не видели, слышали только голос. Честно говоря, я как-то ожидал, что он появится, плюнет на свое сиденье в загаженном бункере и попытается добраться до людей. Наивность, разумеется, что жизнь и подтвердила: никто нас у причальной стенки вагенборговского терминала не настиг. Человек так и остался в памяти визгливым голосом из темноты.
Потом на всех накатила дикая апатия после всего пережитого. Сутки просто стояли у причала, я за день выпил полную бутылку рома, смешивая его с кока-колой, и только к вечеру как-то отпустило. А не пил бы — так вообще, чувствую, в ступор бы впал: так накатило, что даже дышать было лень. Да и остальные были вялыми, неразговорчивыми. Уже ночью Дима полаялся с Мелкой, с которой он делил постель и кров, так сказать, причем так истерично, что я даже удивился — чисто баба базарная. Я открыл дверь каюты, пообещал им обоим всяких неприятностей, если не заткнутся, и мир воцарился на судне вновь.
Еще сутки длился переход до Мюйдена. Погода была хорошей, судно шло уверенно, и эта часть нашего приключения мне даже понравилась. Наконец какая-то определенность появилась.
Вообще мюйденская гавань для приемки грузовых судов никак не была приспособлена, там больше яхты стояли, но, после того как начали в этот городок баржами везти всякое полезное имущество с мертвых земель, сделали добротный деревянный причал на самом входе в порт, где все привозимое разгружали с помощью двух автокранов и перекидывали на грузовики. Задействовав Вима, мне удалось как выбить пару часов стоянки у этого постоянно загруженного причала, так и договориться с крановщиком о погрузке «ивеко».
С машиной тоже пришлось повозиться — по высоте она в грузовом трюме не умещалась, не давая закрыть люки. Пришлось ее снова поднимать, снимать колеса и ставить на доски. Так она влезла, люк закрылся, хоть от крыши кабины до его металлической поверхности осталось всего с ладонь пространства. Вот так, а заранее и подумать не сообразил.
Раз стоять долго не дали, то и отметить успех не получилось. «Мариетта» на ночь глядя вышла из порта и взяла курс на Кронштадт, обнаружив в момент отплытия еще и неслабый гудок. Ну все, прощай, Нижняя земля,
[20]
я — домой.
4 июля, среда, день. Борт «Мариетты», неподалеку от острова Готланд, Балтийское море
Для меня путешествие протекало очень спокойно. Экипаж в лице всех остальных нес вахты, занимался чем-то нужным и важным, а я катил пассажиром. Перестирался, вывел мертвецкий запах из одежды и обуви, а заодно отдался в руки Мелкой для стрижки. Та, как сумела, состригла ножницами мои волосы на сколько получилось, а затем уже я сам, взявшись за бритву, неторопливо удалил остатки, сделав череп гладким как бильярдный шар, после чего голове стало непривычно холодно. Но запах исчез, чего я и добивался.
